– Ладно, ладно, ты права, – вздохнул Крамнэгел. – Бывает и так. Ну хорошо, пошли.
Бизоний зал – главный банкетный зал гостиницы – был оформлен в современном стиле, однако в нем стояли изрядно мешавшие официантам настоящие крытые фургоны, почтовые кареты и чучело бизона. Из окон зала открывалась величественная панорама. В хорошую погоду были видны не только окрестности Города, но и лежащая за ними прерия. Когда чета Крамнэгелов появилась на пороге, в зале мгновенно вспыхнули аплодисменты. Один из присутствующих сразу же ринулся вперед, как бы в порыве миролюбия.
– Мы долгое время враждовали. Барт, – вы уж извините, Эди, – но я первый хочу сказать вам, что глубоко польщен оказанной мне честью – приглашением сюда, и я специально отменил важнейшую консультацию, чтобы успеть. Город не был бы Городом без вас, Барт... и Эди... А ведь именно его мы и любим, наш Город, во имя него и трудимся, не так ли?
– Разумеется, Арни, – ответил Крамнэгел. – Я и сам не сказал бы лучше. – Эта взаимная демонстрация дружелюбия вызвала одобрительный смешок у зрителей.
– Да нет, серьезно, – продолжал Крамнэгел, – у нас с вами были разногласия, ну и что – у кого их нет? Вот и у нас с Эди тоже были разногласия, сплошные разногласия. (Смех.) Но это же не значит, что я ее не люблю, верно? – Он так прижал ее к себе, что она чуть не завопила от боли. Однако ей удалось выдавить из себя вместо вопля вымученную улыбку, адресованную присутствующим в зале женщинам, умиравшим от зависти. – Я не хочу сказать, что люблю вас, Арни... (Смех.) Я, пожалуй, один из тех редких чудаков, которые считают, что мужчины должны оставаться мужчинами, а женщины – женщинами. (Снова смех, переходящий в аплодисменты, по мере того как слушатели осознавали всю глубину высказанной мысли.) Но я вас, Арни, очень ценю, всегда ценил и буду ценить, и – как знать? – если мне когда потребуется проверить черепушку, я сразу смекну, к кому обращаться.
Арни Браггер, самый уважаемый в штате психиатр, протянул Крамнэгелу руку, и огни фотовспышек запечатлели момент великого примирения.
Стук молоточка известил сановную публику о том, что пора обедать. Банкет начался.
Перебрасывавшиеся тарелками официанты придавали залу некое сходство с футбольным полем во время тренировки. У входа на кухню, как тренер на краю площадки, стоял метрдотель, все отмечая в уме, прикрикивая на тех, кто покидал поле с пустыми тарелками в руках, подбадривая тех, кто возникал в дверях с новыми блюдами. Крамнэгел не прикасался к еде. Он с отвращением думал о том, что ему предстоит произнести речь. Как и большинство тех, кто считает себя человеком действия, он был ленив, и ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем развалиться в кресле и смотреть по телевизору детективные боевики, отождествляя себя с сыщиком.
