– Да вроде ничего себе, – промычал Крамнэгел, продолжая жевать резинку.
– Все-таки отличный! – вынимая изо рта окурок сигары, повторил Массульян упрямо, как будто ему возражали. Больше всего на свете Массульян боялся, что последнее слово будет не за ним. Умение завершить беседу на своих условиях внушало ему чувство уверенности в себе, даже если собеседник уже был вне пределов слышимости.
– Все-таки отличный! – повторил он еще раз после того, как Крамнэгел окончательно скрылся из виду. Подходя к гостинице «Гейтуэй Шератон» – новейшей из жемчужин в венце городского гостеприимства, – Крамнэгел пытался поймать свое отражение в стеклах фасада, чтобы окончательно удостовериться, что у него все в порядке.
– Ну как оно, начальник?
– Гм...
– Слушайте, начальник, я тут получил кой-чего новенького – а у нас что, опять неприятности?
Бун, владелец полусерьезного книжного магазина, где полные собрания сочинений Эсхила, Исаака Ньютона и Германа Гессе стояли корешок к корешку с трехтомной историей онанизма всех веков и народов, поднял над головой номер журнала, на обложке которого возлежала обнаженная девица.
– Я сегодня не на службе, Байрон, могли бы и знать.
– Заходите в любое время, начальник, если что понадобится, в любое время, днем и ночью.
– Ладно, свидимся.
Швейцар в дверях отдал ему честь. Он отдал честь швейцару. Глаза их на миг встретились. Они посмотрели друг на друга с симпатией и недоверием. Очутившись в вестибюле среди гостей, Крамнэгел окинул тревожным взглядом газетный киоск, кафетерий, застекленный закуток «Подарки пионера», стол проката автомобилей.
– Разрешите вас проводить, начальник? Это в Бизоньем зале.
– Я знаю где. Я ищу миссис Крамнэгел.
– О, извините.
Как раз в этот момент в автоматически раскрывающихся дверях появилась Эди. С такой внешностью она имела бы большой успех в эпоху немого кино: нос пуговкой, чуть водянистые глаза, надутый ротик и невинный взгляд, не лишенный приятного намека на извращенность.
– Привет.
– Привет, Эди, ты опаздываешь.
– Нет, приятель, это ты рано пришел. Я никогда не опаздываю. Я – жена полицейского, не забывай об этом.
Крамнэгел и не думал забывать. Он всегда об этом помнил, хотя и не без некоторого неудовольствия, поскольку до брака с ним Эди уже побывала замужем дважды – и каждый раз за полицейским. Электронные часы под средневековый глокеншпиль на небоскребе фирмы жевательной резинки «Бичнат» пробили двенадцать.
– Вот видишь! – воскликнула Эди, игриво ткнув серебристым ноготком в кончик его носа.
