— Да. Именно этот вывод я и сделал.
— Теперь я скажу вам, чего мы ждем, чего мы требуем...
Дугал сидел выпрямившись и вмешался, лишь когда мистер Уиллис закончил:
— Рабочий день с девяти до семнадцати тридцати.
— Мне нужно будет отлучаться для исследований.
— Исследований?
— В области производственных отношений. Исследование психологических факторов, обуславливающих прогулы и так далее, согласно изложенному вами...
— Курс производственной психологии вы сможете пройти вечерами. И разумеется, вы получите допуск на фабрику.
— Изыскания, которые я имею в виду, — сказал Дугал, — будут отнимать у меня первую половину дня в течение минимум двух месяцев. Двух месяцев, пожалуй, хватит. Нужно будет обследовать окружающую среду. Домашние условия. Пекхэм, несомненно, имеет свой специфический моральный облик.
Голубые глаза мистера Уиллиса фиксировали каждое слово. Дугал выдержал этот взгляд и продолжал говорить с той размеренностью, какая подобает серьезному, кривобокому и потому особенно усидчивому выпускнику Эдинбургского университета.
— Я поговорю с Дэвисом. Он у нас заведует кадрами. Мы с ним обсудим кандидатуры и, возможно, вызовем вас еще, мистер Дугал. Если мы остановимся на вас, не беспокойтесь, никто вашим изысканиям препятствовать не будет.
Фабричные ворота как раз открылись, когда Дугал сошел с крыльца конторы в тень и тишину проулков Нан-роуд. Кой-кого из девушек встречали мужья и ухажеры с автомобилями. Другие отъезжали на мотороллерах. Остальные шли к станции пешком.
— Дугал, привет, — позвала одна из них. — Ты что здесь делаешь? — Это была Элен, которая уже неделю работала у Дровера и Уиллиса. — Что ты здесь делаешь, Дугал?
— Хочу поступить на работу, — сказал он. — И похоже, что уже поступил.
— Тоже уходишь с «Мидоуз, Мид»?
— Нет, — сказал он. — О нет, ни за что на свете.
— Что ты затеял, Дугал?
— Пойдем выпьем, — сказал он, — и учти, что по эту сторону парка меня зовут Дуглас. Дугал Дуглас на «Мидоуз, Мид» и Дуглас Дугал у Уиллиса, заметь себе это. Чистая формальность — для страховой карточки и тому подобное.
— Я лучше буду тебя звать Дуг, и дело с концом.
Дикси сидела за своим столиком в машинописном бюро. Не поднимая глаз от стенограммы и не отрывая пальцев от клавиатуры, она ответила соседке:
— Он какой-то весь перекошенный из-за своего плеча. Не понимаю, как это девушка может с ним гулять.
Конни Уидин, дочь заведующего отделом кадров, сказала под стук своей машинки:
— Папа говорит, что он придурок. А по-моему, в нем что-то есть. Определенно.
