— Нет, — сказал Хамфри, — откровенно говоря, не беру.
Он поднялся с коленей и пошел напрямик к выходу. По рядам гостей пробежал шелест, как будто на скамьях сидели одни женщины. Хамфри вышел из дверей, сел в свой «фиат» и одинешенек поехал в Фолкстоун, где они собирались провести медовый месяц.
Он миновал парковую зону в объезд по Главной Парковой до Льюишема, а там мимо голландского домика к Суонли, мимо Ротхэм-Хилла по А-20-й, и остановился в Диттоне перехватить стаканчик. За Мэйдстоуном он вкруговую объехал Эшфорд и опять остановился у пивной. В Фолкстоуне он свернул влево, к мотелю «Лимпн», и на шоссе снова замелькали желтые фары французских автомобилей. Он заночевал в роскошном двухкомнатном номере, заказанном на медовый месяц, и заплатил двойную цену, не вступая в объяснения с администратором, который таращился на него и что-то бормотал.
— Убирайтесь вон, — сказала буфетчица.
Хамфри встал, единым духом допил стакан, осмотрел свою приятную, даром что помятую физиономию в зеркале за спиной буфетчицы и скрылся вслед за Тревором Ломасом в осенних сумерках, а какая-то женщина вдогонку ему заметила:
— В жизни бы этого не было, кабы не Дугал Дуглас.
Тревор приготовился к драке, но Хамфри не пожелал сквитаться; он двинул к отелю «Парковый», где стояла его машина, а рядом — мотороллер Тревора.
Тревор Ломас догнал его.
— И чтоб я тебя здесь больше не видел, — сказал он.
Хамфри остановился. Он спросил:
— Хочешь за Дикси приударить?
— А тебе-то что?
Хамфри врезал Тревору. Тревор врезал Хамфри. Завязалась драка. Две парочки, нагулявшиеся в интимной обстановке парковых сумерек, отошли к противоположному тротуару, склонились на перила у плавательного бассейна и пристроились поглазеть. Противники одинаково, хоть и на разный лад, попортили друг другу внешность, пока их не разняли зеваки, чтобы не мешать в дело полицию.
Хамфри дали от ворот поворот, осудили его нахальное поведение, и теперь семнадцатилетняя Дикси Морз — та самая, чья мать в свое время первой из пекхэмских девиц вышла замуж за американского солдата и первой вернулась из Штатов, — стояла у себя в комнатке на втором этаже № 12 по Главной Парковой и просматривала сберегательную книжку. За подсчетами она упражняла свои стройненькие бедра в такт песенке «Сцапали цыпку», которую напевала себе под нос.
Ее мать поднялась на второй этаж. Дикси спрятала книжку и сказала из-за прикрытой двери:
— Между прочим, я вовсе не нуждалась возобновлять с ним отношения. Я себя ронять не стану.
