Хейзл не исключение, она тоже пребывает в ожидании какого-нибудь настоящего чуда. Она приходит домой. Она придвигает стул к телефону-автомату и звонит Спенсеру. Она не говорит ему о визите из полиции, потому что могут прослушивать линию. Она тонко намекает ему на свое расположение и благодарность за самоотверженность и бесстрашие, и спрашивает, что он будет делать, когда у него закончатся деньги, имея в виду и то, что у нее тоже могут закончиться карточки? Она не украла ни одной с тех пор, как уехала из дома.
– Все просто, – отвечает Спенсер, – мы станем жить вместе, обустроимся и заведем детишек. Только представь себе, сколько денег мы сэкономим.
– А если серьезно?
– Я не знаю. Ты что думаешь?
Найду работу, думает Хейзл, и куплю себе телефон. Но до этого пока далеко.
– Я не знаю, – отвечает она, и тут Линн, или Марианна, или Луиза похлопывает ее по плечу и выразительными жестами призывают ее саботировать охоту на лис, или покурить травы, или позвонить старосте группы и сообщить, что в статуях в вестибюле заложена бомба.
Хейзл говорит Спенсеру, что она должна бежать. Уже пора. И она убегает.
1/11/93 понедельник 12:18
– Так, Грэйс? – сказала Хейзл, ладони на коленях, хорошо ладит с детьми. – Почему ты не в школе?
Они сидели на кухне – здесь Хейзл надеялась поговорить со Спенсером с глазу на глаз. Она хотела знать, что именно Генри Мицуи сказал по телефону, а также, что именно к ней испытывает Спенсер. Вместо этого она только что познакомилась с его десятилетней племянницей Грэйс.
– Угадай, почему я не пошла в школу? – спросила Грэйс. – Потому, что сегодня вечером там будет фейерверк, а папа считает что это слишком опасно, или, может быть, у меня выходной потому, что сегодня мой день рожденья, или мне не разрешили идти в школу потому, что я нарядилась вампиром и хотела укусить соседа?
– У них сегодня ежегодный национальный праздник, – сказал Спенсер. – В честь старины-брата герцога Веллингтонского.
– Но в этом году праздник еще и потому, что мы вступили в Европу, – заявила Грэйс. – Я здесь только до полдника, но хочу остаться на подольше, потому что терпеть не могу маму и папу.
– Еще чего. Нельзя так говорить о родителях.
– Дядю Спенсера и Уильяма я люблю больше.
– Ну, не всегда, – уточнил Спенсер.
– Всегда. И всегда тебе все рассказываю. Вот, например, что случилось с моей подругой Надин.
– Давай ты расскажешь об этом своей маме.
– Она очень разозлится. Ты же не знаешь, что случилось с Надин.
