– Я понимаю, – сказал Уильям, – похоже мы с вами выбрали один и тот же день.
– Я не сомневалась, что мы должны хотя бы попробовать.
– Трудно сказать. А вдруг не повезет?
– Может, мне лучше поехать домой? – сказала Хейзл и добавила: – Почему он все время такой испуганный?
К концу этого века все почему-то превращались в ее маму, и это выводило Хейзл из себя. Если бы только Спенсер так не дрожал и не был бы таким жалким и слабым, как человек, который не хочет переходить улицу только потому, что его может сбить машиной. Вот трус.
– Кстати, о Джессике, – начала Хейзл, но на этот раз Уильям не дал ей закончить:
– Вы правда думаете, что я могу выйти на улицу? Кажется, уже никто в это не верит.
– Кто это – «никто»?
– Мой брат, Спенсер. Все говорят, что я не в ладах со временем. Они говорят, что все очень сильно изменилось.
– Далеко не все.
– Но сейчас жизнь стала сложнее, – сказал Уильям. – Опаснее и непредсказуемее.
– В кино – может быть.
– Нет, и в реальной жизни тоже.
– То есть, в газетах.
– Нет, в реальной жизни.
Хейзл не сомневалась в том, что именно имеет в виду Уильям, но соглашаться с ним не собиралась. Конечно, в мире полно гадостей. О них пишут каждый день в газетах, и с этим ничего не поделаешь. Но знать о том, что все это происходит, – намного важнее самих событий. По крайней мере, так думала Хейзл. Иначе как бы жили люди?
– Ты правда можешь помочь мне выйти на улицу? – спросил Уильям. – Ты правда веришь, что у меня получится?
– Я не знаю, – ответила Хейзл. – Боюсь, у меня не так уж много времени. Думаю, мне лучше уйти.
– Не уходи, а?
– Но мне нет смысла оставаться.
– Я хотел рассказать тебе о Джессике, – сказал Уильям, – это важно. Когда я сказал, что она идеал, я, наверное, имел в виду другое. – Он замолчал и наморщил лоб, будто слова, которые он произнес, опять не смогли передать его мысли. – Не то чтобы она не идеал, конечно, но…
Положив обе ладони на голову, он зашагал из одного угла комнаты в другой.
– Вам нехорошо, Уильям?
– Но видишь ли, дело в том, что ее не существует.
– Простите?
– Мы ее придумали. Она лишь частица нашего воображения. Поэтому она – идеал. У нее волосы любого цвета, глаза – тоже. Она высокая, и не очень, умная и тупая как пробка. А поскольку она всегда такая, какой мы хотим ее видеть, она идеальна. Понимаете?
– То есть никакой Джессики не существует?
– Как это не существует? Существует, просто она не настоящая.
– Ведь и Спенсер говорил мне тоже самое.
– Это моя вина. Это я все время заводил о ней речь. Я хотел, чтобы ты ушла.
