– Л зачем нам независимость? – спросил Большой палец. – Что пам с ней делать?
– О, независимость! – воскликнул Указательный. – Я бы знал, что с ней делать!
Безымянный мечтал:
– Я бы сделал маникюр. Я бы покрыл свой но гочь лаком. Я бы купил перстень.
– Тьфу, – сказал толстяк, – просто противно слушать.
Но за Безымянный вступился Средний:
– Ты зря на него нападаешь. Ведь только для того и нужна независимость, чтобы делать все, что мы пожелаем, – говорил он. – Захотим – будем делать маникюр, захотим – будем щипаться, захотим-чесаться. А если вдруг нам придет в голову устроить комбинацию из трех пальцев, так пожалуйста! Все в наших руках!
– Это, конечно, очень заманчиво-делать все, что вздумается, – сказал Большой палец, – но ведь это бесплодные мечты.
– Как сказать! – ответил Средний. – Если человеку объяснить как следует…
– А что? Может, попробуем? – перебил Указательный палец. – Давай, братишка, ты у пас такой начитанный, действуй!
И Средний палец стал действовать.
Для разговора со мной он выбрал такое время, когда я заканчивал одну из своих сказок. В этой сказке я, подобно другим писателям, довольно красноречиво рассуждал о независимости личности.
Мне оставалось дописать только страницу, и я торопливо набрасывал строку за строкой, как вдруг Большой, Указательный и Средний пальцы, державшие перо, разогнулись, и перо выпало из руки, расплескав на бумаге кляксу.
– В чем дело, ребята? – спросил я.
Сначала мне никто не ответил. Большой палец, тяжко вздохнув, сделал какой-то знак Безымянному и Мизинцу, и все три пальца уткнулись в ладонь.
Только Средний и Указательный стояли, не сгибая суставы, еще вымазанные после работы чернилами, взволнованные и бесстрашные.
– Ну? – спросил я у них.
Средний палец ответил:
– Ваша сказка почти дописана. А для чего? Разве она может принести кому-нибудь независимость?
– Нет, – сказал я, – но она может пробудить стремление к независимости.
Он спросил:
– А стремление к независимости – это такое же благо, как и сама независимость?
Черт возьми! Ну что на это ответишь? Не дай бог никому иметь на своей руке такой рассудительный палец.
Он смотрел на меня, как мне показалось, с усмешкой, этот маленький дьявол с чернильным пятном на боку.
– Чего вы хотите от меня? – спросил я.
Он сказал с достоинством:
– Независимости!
– Независимости! – восторженно повторил Указательный.
Мизинец, сгорая от любопытства, на секунду приподнял свой розовый смешливый кончик, взглянул на меня и сразу же опять свернулся колечком.
