Для стиля эпохи нам кажется более характерным воздвижение Ленинстроя, переименованного из Волховстроя.
Вспомните эти колоссальные пространства российской равнины, схваченные гранитом и бетоном в пруды и шлюзы.
Пруды имеют очертания турбин.
Все низко, приземисто, пропахло, так сказать, гранитом и иногда, как мухомор на мшистой осенней поляне, блеснет купол клуба или музея.
Жилища не превышают четырех этажей, но посмотрите, как они развернулись вширь, как утонули среди лесов и парков. Они тоже имеют цвет гранита и этим как бы подчеркивают захваченные у Волхова просторы.
А эти проволоки, разносящие по всему Северу белую мощь Ленинстроя!
Самоед, оставивший кочевье, в деревянной своей избе читает при свете лампочки Вольтера и Энгельса, фабрики, наполненные гулом машин, учреждения, где не уменьшилось — увы — число комиссий и секций, и, наконец, мы с вами, читатель, приехавшие на экскурсию в Петербург, этот странный город, созданный Империей.
Наконец, трамваи и поезда.
Наконец, наша электрифицированная кухня.
Теперь попытаемся, читатель, восстановить в памяти тот вечер, когда Ленинстрой почувствовал запах трех крестов.
В этот вечер, далеко от Ленинстроя, в войлочной юрте, наш знакомец Ганс Рек мирно дремал, опившись кумыса.
Один из добровольных сыщиков завода, где директорствовал Ши, арестовал китайца Син-Бинь-У. Ши, разглядывая ученика комуниверситета, отказался: «нет, не тот». Его смущал слегка шрам на подбородке китайца, но он твердо помнил почти европейский профиль похитителя формул целлюлозы Ши.
И тогда же все еще продолжались по всему Союзу Республик празднества в честь коммунистических революций.
Никто не обращал внимания на то, что Англия, обвиняя Союз в пропаганде в Индии, слала ультиматум за ультиматумом. Их с презрением печатали позади агентских телеграмм, сообщающих подробности о революциях и краткие биографии вождей.
Казалось, капиталистический мир трещал по всем швам.
В честь этого Волхов и Нева особыми безвредными составами были окрашены в красный цвет. Огромные прожектора, введенные под воду, освещали реки, превращая их в неимоверные рубины.
Весь путь до Архангельска и весь Архангельский порт были иллюминированы, и там племянник Дурова, Виталий Дуров, показывал изумленным самоедам дрессированных китов.
Ленинстрой своей иллюминацией был подобен красной звезде.
Шлюзы горели фантастическим светом.
Густые толпы народа с восторженным пением гуляли по улицам.
Серпантин обвил деревья бульваров.
