Когда-то Марта жила в коммуналке, в которой у стен были уши, у дверей — рот, а от громких разговоров осыпалась штукатурка. В коридоре ночевала старуха с белыми, как снег, волосами и съехавшим набок носом. Никто не знал, откуда она взялась, говорили, что приехала к кому-то в гости, да так и осталась. Старуха раскладывала карты, разгадывала сны и заговаривала больные зубы, а синий от татуировок сосед, напившись, кричал, что в квартире поселилась смерть.
Марта не раз просила старуху заглянуть в её будущее, но та шарахалась от неё, как от прокажённой: «Кто спит наяву, тот и умирает понарошку!»
Однажды сосед, выпив больше обычного, шагнул в окно, с криком провалившись в ночь. Старуха тут же собрала вещи в узелок — и больше её не видели.
— Иногда кажется, что лет мне, сколько пальцев на руке, — пробормотал Юлий, когда старики ушли. — А иногда — сколько листьев на клёне.
Он нанизывал слова на нитку, но они рассыпались, словно порванные бусы:
— Одиночество — это не когда говорят с собой, а когда и с собой говорить не о чем.
Старуха затрясла головой, как курица, клюющая зерно: «Дочурке вяжу..»
— Одиночество — это когда не с кем помолчать, — пожала плечами Марта.
А Юлий подумал, что люди всегда говорят о себе. Даже говоря о других.
Он вспомнил жену, её тело, липкое, как конфета, и язык такой острый, что, целуясь, он боялся порезаться. Они спали порознь и молчали на разных языках. У каждого есть вторая половина, думал Юлий, без которой жизнь — словно расколотая молнией лодка. И всё чаще понимал, что его возлюбленная или не родилась, или умерла, поэтому встретить её можно только во сне.
И вдруг услышал, как сидящая рядом девушка отстукивает каблуком какой-то мотив в такт его сердцу. И подумал, что сон можно увидеть и наяву.
— Мы с подругой шли раз по набережной, — начала Марта. — Был выходной день, гуляли молодожёны, и невесты шуршали белыми платьями, словно бабочки крыльями. А старая цыганка ловила прохожих, как рыбу в пруду. «Хочешь примерить белое? — схватив подругу за руку, затараторила она. — Сидя у окна, ешь оливки!» «А ты, — ткнула в меня пальцем, — на прогулку бери бананы».
«Всем снится свадьба. Женщинам — в грёзах, мужчинам — в кошмарах», — подумал Юлий.
— Мы расхохотались, но подруга тайком испробовала цыганский рецепт. Она выплёвывала оливковые косточки на улицу, и, поскользнувшись на них, растянулся парень. Увидев в окне девушку, он спросил её имя — и приставил к нему свою фамилию. После этого и я стала следовать совету гадалки, целыми днями кружа по улицам. От бананов начался диатез, и мужчины уже не оборачивались мне вслед. А потом я случайно бросила кожуру под ноги грузчику, тащившему на канате из окна громоздкий шкаф. Поскользнувшись, он выпустил канат из рук, и шкаф накрыл меня, словно крышка гроба. Так и я примерила белое. А когда гипс сняли, пришла на набережную — но цыганки и след простыл.
