— Расскажи о себе.
Он пожал плечами.
— Если ты так хочешь… Ничего особо любопытного тут нет. — Он подсел к столику, налил себе вина и отломил горячего еще хлеба.
— Ты ждешь Кайаля. Я ничем не могу помочь тебе. Я не знаю, придет ли он.
— Не надо. Расскажи о себе.
— Ну, что же… Я родом из Таргарина, как ты знаешь. У нас молодая глупая королева, при которой есть совет, именуемый Высокой Палатой. Наши короли — короли только по титулу. Может, это и хорошо. Мой отец сидит в Высокой Палате и решает дела Таргарина. Моя мать из семьи богатой и знатной, потому отец на ней и женился. Я старший сын в семье. И позор своей семьи, потому, что я не хочу заседать в Высокой Палате и решать дела государства. Потому, что мне хочется жить по своей воле. Стало быть, я бесполезен. Я пытался быть полезным. Я пытался стать богословом, но не смог. Слишком много вопросов, а богослов не должен задавать вопросы, он должен других отучать от вопросов. У вас с этим полегче, богов много, архушей до ужаса, в каждом монастыре свое обучение, своя вера, как вы говорите, свой путь. Мне это нравится. Ведь к одной и той же горе можно прийти разными дорогами. Главное не дорога, а цель, ведь верно? А у нас если свернешь с дороги, так потом так огребешь… — Он взял рыбы. — Значит, богослова из меня не вышло. Стихи я пишу, музыку сочиняю, но какую-то, видно, не ту. Потому, что за нее не очень-то платили. Что ж, пошел я в военные. Связи у отца были, меня сразу же назначили лейтенантом, дав под начало мне, сопляку, боевых опытных солдат. Они были простолюдинами, а я — знатным. Потому я имел право погнать их в бой и положить их там всех по моей же дурости. Так и вышло. После чего я плюнул на все и удалился от света в монастырь. Но и там мне долго задержаться не пришлось. Мне кажется, я рожден для того, чтобы быть просто собой и нигде не задерживаться. Я не знаю, чего я ищу и найду ли вообще. Может, судьба у меня такая — искать и не найти. Может, я просто ищу свою дорогу к вершине? Но если я туда приду, не захочется ли мне пойти дальше и выше? Вот и все, Шахумай-эшхани.
— Ты говорил о женщине, которая похожа на меня.
— А, да. Силь. Она тоже из тех, кто нигде не может остановиться надолго. Я встретил ее зимой, в дороге. У нас зима куда холоднее вашей, снегу по горло, реки замерзают… Красиво. Ты никогда не увидишь здесь такого морозного солнца, такого голубоватого перламутрового дня, когда дыхание вырывается изо рта белым облаком, а солнце красное по краям, слабое, мглистое, висит над землей низко-низко… Ладно, вернемся к Силь. Она вместе со своим не то опекуном, не то охранником — не знаю, как вернее определить — ездила от города к городу и торговала тем же, что и ты. Всякими снадобьями, которые, конечно же, ни от чего не помогали, не подумай только, что я хочу тебя обидеть. Ты-то свое дело знаешь. Амулетиками всякими, приворотными зельями, женскими штучками для красоты — сурьмой, притираниями, маслами ароматными, пудрой, румянами да белилами… Словом, всякой ерундой. Они с Ирмаром приютили меня, замерзшего, в своем фургончике. Странная она женщина, эта Силь. Вроде бы из самых низов, а нет-нет да и мелькнет что-то такое…
