Таяло лето. Скоро наступит сезон дождей и ветров. Опустеет пристань, рынок станет помалолюднее, разъедутся чужестранные купцы. Останутся только те, кто странствует по суше. Все равно совсем пусто тут никогда не будет. Пока снег не закроет перевалы, пока не развезет от дождей северные дороги, пока лед не скует реки Ильвейна и Имтеры, в Араугуде будут заезжие гости. А пока нас ждали осенние праздники в честь Барат-энэ, Анхаса-бари, брата его Рутхи-бари, великого и мрачного Храша, владыки смерти. Вообще, у нас вся осень — сплошная вереница праздников. И готовятся к ним основательно. Мы с нетерпением предвкушали эти красивые сумасшедшие дни — еще бы, четыре года без праздников! И потому, когда роан вдруг призвал меня, меня даже охватила какая-то досада — ну вот, теперь не повеселиться. Что ж, придется тащиться к роану…
Роан Харэма-хасэ принял меня чрезвычайно любезно. Мы сидели в небольшой шестигранной комнатке, витражные окна с затейливой решеткой выходили во дворик, где Агвамма гонял новое пополнение воинов клана. Оттуда неслись знакомые рявканье и ругань. Почему-то у меня не возникло никакого чувства превосходства перед этими нескладными и неловкими мальчишками и девчонками. Наверное, это тоже уроки Хэмэка…
На золоченом подносе имтеранской работы стоял прекрасный стеклянный кувшин с рубинового цвета вином, такая же ваза с медовым печеньем и другая ваза с фруктами. Роан сам налил мне в серебряный ильвейнский кубок. Сегодня он был в длинной тунике блестящего синего шелка с узенькой золотой каймой по горлу и подолу. Пояса на нем не было. Все это говорило о том, что роан глубоко огорчен и обижен на кого-то. У меня какая-то волна прошла по спине и голове — наверное, так у зверей шерсть встает дыбом. Роан заложил за уши длинные черные с проседью волосы и сказал, опустив глаза:
— Не смею смотреть в лицо людям. Не смею выходить из дому. Мой род оскорблен и оскорбитель не наказан.
— Кто и что?
— Некий Харанхаш-хасэ из клана Мархук. Он встал впереди меня на заклании быка.
Это, в общем-то, было бы не такое уж и оскорбление, не будь оскорбленным роан клана Таруш. Чем выше сидит человек, тем сильнее ранят его мелочи. Станут говорить, что роан ослабел, что покровительство его уже мало чего стоит… Это был вызов.
— Возьмешься ли? — спросил роан. Как будто можно ослушаться роана! Но это была обычная формула.
— Объявляй о мести, роан-хасэ.
Роан поклонился мне. В тот же вечер роану клана Мархук вестник в синем подал стрелу, окрашенную кровью и назвал ее цель.
