— Так где у тебя «Железный поток»?
— Здесь, — показал на противогазную сумку.
— Видишь, какое настроение — самое подходящее для тебя. Представь, что ты политрук. Ну?
— Сделаю, Алексей Сергеевич!
Он бы, наверно, и на луну мог прыгнуть, если бы приказал капитан. Тот обошелся с ним, как товарищ с товарищем, с человеком, которому безгранично верит.
Капитан приказал бойцам рассесться в круг.
— Поплотнее, поплотнее, — говорил он, показывая руками, как плотнее садиться. Когда уселись, объявил:
— Слово предоставляю товарищу Андрееву. Это наш политрук. Прошу учесть на будущее.
Капитан сел рядом с Игониным. В кругу, на виду у сотен глаз, Григорий остался один. Сначала лица казались сплошной безликой массой, но потом стал различать знакомых. Вон тот, остроносый, с пасмурными глазами, не хотел отдавать Игонину листовку, и дело чуть не кончилось трагически. Странная была у него фамилия — Лихой. Совсем не подходящая к характеру бойца. Петро, когда узнал об этом, схватился за живот:
— Как, как?
— Иван Лихой.
— Хо-хо! Ох, и шутники же эти люди — надо же этому хлюпику дать такую грозную фамилию!
Лихой расположился рядом с Куркиным, бойцом атлетического сложения. В первый же день появления Куркина в отряде капитан сделал ему замечание за неряшливый вид, но это впрок не пошло. Григорий замечал, что Куркин частенько ходил в этаком растерзанном виде — гимнастерка нараспашку, пилотка поперек головы. Штыка у винтовки нет, так он ее носит дулом вниз. Сейчас Куркин жует что-то.
Еще один новый знакомый пристроился в сторонке — Шобик. Парень скуластый, белобрысый, костлявый. На его спине очень заметно выпирали лопатки. Как-то на большом привале Шобик заснул на посту. Григорий тогда был караульным начальником и пошел проверять часовых. Шобик спросонья чуть его не застрелил. Пальнул без всяких, ладно рука у него дрожала, а то мог бы убить. Поднялась тревога, думали, что напали немцы. Пришлось нерадивого снять с поста. На смену должен был прийти Феликс, да Григорий пожалел его, не стал будить. Остаток вахты достоял сам, хотя и не положено делать этого караульному начальнику, но никто не заметил нарушения. Шобик привалился спиной к сосне, надвинул на лоб пилотку — видно, собрался вздремнуть. Ну и черт с ним. Зато Феликс смотрит во все глаза, подбадривает. Чего подбадривать? Оторопь сама собой пропала. Вот сейчас прочту отрывок из «Железного потока», тот, когда отряд Кожуха прорывался сквозь ущелье, и посмотрим, что будет.
