— Салака! Разве так портянки наматывают?
— Разве это портянки? Тряпка какая-то, ее как ни намотай, она все равно норовит съехать к пальцам.
Старшина посоветовал Петру портянку натянуть потуже, расправить складки. И вдруг, сведя у переносья брови, пригрозил:
— Капитана не тронь. Понял?
— Такого тронешь! — усмехнулся Петро.
— Вспомни, каким пришел! На тебе шинель, как на колу, висела, никакого воинского вида не было. Ты даже не знал, с какого конца стреляет винтовка.
— Это верно, — подмигнув Андрееву, согласился Игонин. — Мы с Гришухой, помню, долго ломали голову — что это за бандура такая: один конец железный и острый, а другой деревянный и тупой.
— Смешки брось! — рассердился Береговой. — Ты сейчас хоть малость на солдата похож. А почему? Потому, что комбат с вас лишнюю стружку снял. Наверно, надеялся в армии отоспаться?
— А что? — оживился Игонин, затягивая обмотки. — Солдат спит, а служба идет.
К их разговору давно уже прислушивались другие. Старшину заметно злили неуклюжие шутки Игонина, он мог вспылить в любую минуту, поэтому Андреев поспешил увести разговор в сторону:
— Товарищ старшина, расскажите про тридцать девятый, как вы с немцем столкнулись.
Старшина сердито покосился на Игонина, а тот обезоруживающе улыбнулся и поддержал:
— Обожаю слушать про войну!
Береговой любил вспоминать то время, когда он с батальоном Анжерова освобождал Западную Белоруссию, тогда-то и пришлось подраться с немцами.
— Хорошо, — согласился старшина после недолгого раздумья, — сейчас окапывайтесь, а будет перекур — расскажу.
Взвод растянулся по бугру цепочкой. Работа кипела. Самусь ходил вдоль нее, приглядывался, кто как работает, поторапливал отставших.
Когда объявили перекур, Игонин поискал глазами Берегового. Нет, старшина не собирался отказываться от обещания — спешил к ним. Расселись вокруг, задымили махоркой. Хоть и не первый раз слышали эту историю, хоть и не очень искусным рассказчиком был старшина, все-таки послушать хотелось всем. Сам факт необычен — батальон Анжерова, пожалуй, был единственным, который вступил в бой с фашистами, хотя тогда у нас с Германией был пакт о ненападении.
Вот как все было. В один из золотых сентябрьских дней граница, эта узенькая обыкновенная полоска земли, протянувшаяся от Литвы до Бессарабии на тысячи километров, вдруг перестала существовать. Красная Армия начала свой освободительный поход. Батальон Анжерова двигался вдоль железной дороги Негорелое — Белосток. Было сравнительно спокойно. Остатки польских войск добровольно сдавались в плен, а передовые немецкие части замешкались где-то у Нарева.
