Зато я видел то, что гораздо хуже любой "шараги". Смертельную тоску в глазах генерального конструктора корабля "Буран" Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского, дворянина по происхождению и сталиниста по убеждениям. Будучи у него в гостях в 1999-м, Максим Калашников видел, как этот могучий ум бессильно бьется в тенетах "новой Расеи", будучи не в силах воплотить великие замыслы. Например, проект многоразовой авиакосмической системы. Проекты новых силовых космических установок. Лозино-Лозинский пережил гибель программы "Буран—Энергия", которая на самом деле обеспечивала колоссальный технологический рывок всей отечественной промышленности, двигала вперед компьютерную технику страны, делала привычным применение "цифры" в проектировании. Господи, сколько же этот могучий ум мог бы дать стране, если бы ему обеспечили в 90-е годы такие же условия для реализации, как в СССР 1976-1989 гг.? По-моему, это страшнее любой шарашки.
И еще: в 2006-м один из тех, кто пытался создать технопарк в Петергофе, с грустью говорил: ах, в тех шарагах что-то было. Ибо работа шла споро. А то наши нынешние конструкторы и ученые только и знают, что лаяться и собачиться между собою, выясняя, кто из них круче.
А если без шуток, то шарашки в то экстремальное время помогли стране в кратчайшие сроки обрести мощь и силу. Выдержать грядущую битву с Европой не на жизнь, а насмерть. И судить о той эпохе с позиций дня нынешнего — признак непроходимой либеральной тупости. Ну, а сейчас нужны новые формы организации научно-технического творчества. И мы их придумаем! Зря, что ли, Сергей Переслегин и его друзья создают "знаниевый реактор"? Думают над очертаниями передовой русской НИС?
Факт остается фактом: Сталину удалась демиургия новой реальности. Он смог восстановить трудовую этику и дать народу Общее дело. Общее дело ТОГДА можно было делать только на основе веры, интереса и страха.
Невозможно было тогда использовать мощные материальные стимулы. Из-за бедности страны. Дело не только в том, что не было деньги на премии самым хорошим работникам — просто еще физически не хватало продуктов, товаров и услуг, на которые эти деньги могли быть потрачены. Поэтому сначала было принуждение.
Зато потом, с середины 30-х годов, когда промышленность поднялась, появилась и система материальной заинтересованности.
Принуждение для Сталина служило не идеологией, а технологией. Это надо понимать четко и ясно!
