А потому проснулся оберштурмбаннфюрер не от хлопка двери, распахнутой ворвавшимся с докладом адъютантом, а от… Наверно, от собственного храпа. Несколько мгновений герр Дартц пялился воспаленными глазами на закрытую дверь и слушал храп. Храп был каким-то слишком назойливым и слишком ритмичным.
И почему он, собственно, не прекращается, если, кроме хозяина кабинета, издавать его больше некому, а хозяин вроде бы уже и не спит?
– Да! – окончательно проснувшись, комендант схватил телефонную трубку.
– Господин комендант? – в голосе звонившего сквозило некоторое сомнение.
– Кто это? Какого черта?!! – Герр Дартц поискал глазами бутылку.
Бутылка стояла по стойке «смирно» на краю стола и демонстрировала абсолютную пустоту содержимого. Голос на том конце телефонного провода тоже принял состояние «смирно».
– Командир группы обслуживания насосной станции обер-лёйтнант… – Фамилию герр Дартц не разобрал, что-то румынское. – Господин комендант, я должен доложить руководителю полетов и председателю комиссии по запуску об окончании заправки изделия компонентами топлива. Но у меня почему-то нет связи, господин комендант. Ни с центром управления, ни со штабом…
Комендант базы шлепнул себя ладонью по лбу. Насосную станцию для заправки изделия пристроили к уже имевшейся на аэродроме станции кислородной, которая по соображениям безопасности изначально располагалась на максимальном удалении от всех остальных служб базы, в противоположном конце взлетки. Там же пристроили и склад огромных цистерн с кислородом и прочим, относящимся к космическому челноку. Персонал и охрана станции вполне могли не среагировать на тревогу и прочие события, происходившие в этой части базы. Да и не должны были, у них своя служба.
Оберштурмбаннфюрер СС Дартц потер глаза, собрался и прогнал остатки сна.
– Слушайте меня внимательно, обер-лёйтнант. На базе чрезвычайная ситуация. С этого момента подчиняетесь непосредственно мне напрямую. Немедленно…
– При всем уважении, господин оберштурмбаннфюрер…
– Молчать! Вы что, не понимаете? Ваш центр управления захвачен партизанами. Ваша комиссия погребена под развалинами штаба! У тебя больше нет другого командования, кроме меня, мальчишка!
Трубка отозвалась молчанием, но связь не прервалась. Дартц вытер испарину и заставил себя успокоиться.
– Ты слушаешь меня, сынок?
– Так точно, господин оберштурмбаннфюрер, – глухо отозвался голос.
– Что будет, если эта ваша… Как ее?..
– Изделие, господин комендант.
