Глава четырнадцатая
В ЧЕМ ГРЕХ
Юрий не думал быть свободным в это утро. И ночевал не дома. Однако случилось, что около половины двенадцатого он был неподалеку от дома графини; решил заехать на минутку, посмотреть, что там делается. Интересно, как справилась сестренка с его запиской…
У него и тут свой ключ.
Вошел незаметно в свою комнату. Удивился. Сидела Литта, тихо, как мышь, с красными от волнения ушами, пристально глядела в книгу. Вздрогнула, когда дверь отворилась.
— Ах, Юруля! Ну, слава Богу!
Спеша, запинаясь, рассказала ему все. И что они в классной… И уж давно… Она не смеет туда пойти… А скоро завтрак…
Юрий нахмурился.
— Да… Лучше пусть они как-нибудь вечером… Чего ты волнуешься? Я сейчас устрою.
И он пошел в классную.
Через пять минут вернулся с Наташей.
У Наташи блестели глаза, и губы крепко были сжаты.
— Это моя сестренка, — сказал Юрий весело. — Она славная. Вы познакомились?
— Я уж ее полюбила…
И Наташа, светясь внутреннею радостью и новой заботой, опять привлекла к себе девочку.
— Хорошо, а теперь, Улитка, марш в классную, отпусти учителя и приходи ко мне. Простилась с Наташей?
— Ах, до свиданья! Вы уходите? Уходите скорее! Так вас Наташей зовут?
— Не знаю, — улыбаясь, сказала Наташа.
— Да, да… Я понимаю… Только бы мы увиделись еще…
В классной она заторопилась что-то сказать Михаилу и ничего не сумела. Он глядел на нее с нежной добротой и улыбался.
Литта овладела собой и сказала деловито:
— Ваша сестра, верно, не здесь живет…
— Не здесь…
— Так вам с ней у Юрия очень удобно видеться. Особенно вечером. Никого не бывает…
— Мы уже обо всем сговорились, — сказал Михаил. Простился и ушел.
В комнате Юрия Наташи уже не было. Юрий о чем-то думал.
— Литта, — сказал он вошедшей сестре, — ты сделай милость не…
— О, разве я не понимаю!
— Не то, а надо тебе знать, что я теперь в их дела не вхожу, не интересуюсь и тебе не советую. Но, впрочем, как хочешь. Если я позволяю им устраивать у меня свидания и говорю с ними при случае, то лишь потому, что помочь им тут могу, и мне это легко. Не увлекайся и не делай неосторожностей. Вредить другим можно лишь в крайнем, в самом последнем случае.
