— Чего ты, Шурин? Брось, — сказал Юс.
— Не беда. Вы не сердитесь, Сергей Сергеевич? Я ведь любя. Давайте на "ты" выпьем. Ладно? И с вокзальными людьми на "ты" можно выпить.
— Можно, — согласился Сергей Сергеевич. — А сердиться за что же? Не пойму только вас…
— Непонятен стал? Вот как. Ничего. В глаза поглядите — поймете. Сами говорили, всякого человека по глазам понимаете. Пока что — выпьем, голубчик!
Выпили. И Юс выпил. Они с Сергеем Сергеевичем нравились друг другу.
— Вот, Юс, — начал опять Михаил, — есть у нашего Сережи два друга. И они, и Сережа — славные люди, умные, и нам, вокзальным каинам, сочувствуют. Советы дают, наверно, хорошие, да очень уж для нас, глупых людей, туманно, непонятно. Между собой они дружны, все живут вместе и вид такой имеют, точно секрет знают, да не скажут. Хорошо им. Кому сочувствуют — советы. Эх, Юс, завести бы и нам троебратство, не мыкались бы мы по вокзалам!
— Ну, однако, дудки! — сказал Сергей Сергеевич, сдерживая голос. — Пьян ты — или не пьян, а я тебе этак говорить не позволю. Ты у меня замолчишь. Либо говори по-серьезному. Я тебе отвечу.
— Могу и серьезно. Даже хочу серьезно. А пьяным я никогда не бываю. Нету здесь друзей твоих — все равно. Я всем вам говорю.
— Оставил бы, Шурин… — опять вмешался Юс.
— Нет, пусть говорит! — чуть не закричал Сергей Сергеевич. — Может, это правда в нем говорит. Пусть.
Михаил поглядел на него и сказал печально:
— Я про то, Сережа, что теперь всякому, кто хоть на волосинку больше знает, дальше видит, — всякому надо пойти к нам, вот к таким, на перепутье, как я, например, и помочь. Некогда разговоры между собой за чайком, в тишине разговаривать. Сочувствия да туманных советов ваших, коли так, — вовсе не нужно. Ведь это же сектантское да обывательское сочувствие.
— Нынче и обывательское, и оно редкость, — сказал Юс.
Сергей Сергеевич помолчал.
— На волосинку, — произнес он, наконец, — на волосинку-то больше, может, и знаем. Да что с нее, с волосинки-то? Чем поможешь?
— Чем? Эх, Сережа! Как это не знать, чем помочь, коли хочешь? Делом маленьким, словом ясным… Слово ясное — великая сила, когда за этим словом весь человек стоит. За советом не стоит, оттого советы и не помощь, советы издали, от "сочувствующих", от непомогающих. Вот ты с письмом сюда на вокзал приехал, — так и то даже больше совета. А думаешь, слово-то ясное, про которое говорю, что за ним весь человек стоит, — не нужно оно? Волосинка-то?
Но вдруг махнул рукой.
