— Лэрзен, — представился он. — Фамилия, полагаю, не нужна. И можно так не лебезить, я ещё ничего не сделал.
Лэрзен
Появление этого создания в моём доме стало сюрпризом.
Я мирно обозревал сад, проверял, как поживают мои ядовитые друзья, мысленно перекинулся парой слов с двумя духами — занятные ребята, помогают скоротать время, когда скучно, — и тут столкнулся с ней. Молнией вылетела из дома, будто Анже обернулась и до смерти перепугала её клыкастой улыбкой.
Интересно, что же такого сказал ей Стьеф, или девушка заранее настроена против таких, как я? Она ведь и тогда боялась, а тут оказалась на моей территории…
Успокоил, привёл в кабинет, выслушал, чего она хотела.
Да, я такими вещами не занимаюсь, на это есть вольные человеческие ребята, способные за пригоршню золота отыскать песчинку на дне моря, но меня погубило любопытство.
Судя по обрывкам мыслей и воспоминаний, которые мне удалось прочитать, этой Одане грозила крайне незавидная участь. Взгляд у Наместника был что надо — смертный приговор, а не взгляд. В нём было столько ненависти, что начальник стражи Лайонга по сравнению с ним белый и пушистый. Даже когда видит меня, а уж я для него — недоразумение природы. Ничего, дорогой мой, родовое проклятие — мощная штука, ты меня когда-нибудь доведёшь, прокляну так, что даже Белый магистр не поможет. Будешь подыхать долго и мучительно вместе со своей розовощекой женушкой и костлявым сыночком. Нет, даже не так, подохнешь ты один, а уж о твоей семейке я позабочусь персонально, у меня богатая фантазия, на любой вкус.
Одного этого взгляда хватило, чтобы оценить, что люди девушке не помогут. Да и она какая-то странная, что-то не то у неё с головой. И я никак не мог понять, что.
Нет, я не о сумасшествии и разуме, я о другом — том, что, наверное, и навлекло на неё гнев вельможи. Там колдовство, причем нейтральное, не окрашенное ни в белый, ни в чёрный цвет. Легкий привкус колдовства, который не давал мне покоя.
Кто и зачем оставил этот шлейф в сознании простой горожанки, и почему он не окрашен?
На следующее утро она робко поскреблась в мою дверь. Уже без этой жуткой шапочки. Без неё хотя бы личико рассмотреть можно, симпатичное, кстати. Только напрасно она заплетает эту косу. Положим, волосы у неё тонкие, но если распустить и умело уложить, будут ничего.
Мы сидим в гостиной (решил не травмировать её психику своим кабинетом, людям вечно там всякая дрянь чудится, будто я чудовище какое с садистскими наклонностями); на столике — чашка кофе, но она к ней даже не притронулась. Смотрит в пол взглядом затравленного кролика, напряжённо прислушивается к любому звуку. Пожалуй, стоит подлечить ей нервы, а то плохо дело кончится. Между прочим, забесплатно.
