— Вы предпочитаете кофе?
— Я говорю не о чае, а об этом, — воскликнула она, подчеркнув последнее слово.
— Ага, очень жаль. Когда я был тут в последний раз, еще сохранялся стиль короля Эдуарда. А сейчас царит модерн.
— Считается, что это очень современно.
— Вы такое терпеть не можете, — мягко поддразнил он. — Признайтесь.
— Признаюсь, терпеть не могу, — согласилась она.
— Я так и знал. — Откинувшись на спинку стула, Финн задержал взгляд на груде искореженного металла, лежащей на подиуме в центре зала. — А что вы думаете об этом?
— Я хотела сказать, что неудачной была сама идея принять ваше приглашение.
— Понимаю, — отозвался он. — Я старался, чтобы вы чувствовали себя непринужденно.
— Это выше даже ваших способностей, — сухо бросила Люси.
— Почему?
— Ну, вы... — Она опустила ресницы. — Вы причиняете мне... Я чувствую себя неловко рядом с вами. — Финн лукаво прищурился, и она заторопилась: — Потому что я вынуждена созерцать ваши, как я это называю, трюки, цель которых заставить меня кое-что сообщить вам о моей сестре.
Финн стиснул зубы и провел рукой по аккуратной прическе.
— Можем мы хоть ненадолго отрешиться от этого?
Люси поверить не могла тому, что слышит (как и Финн, хотя этого она знать не могла).
— У вас всепоглощающая потребность прожить за брата его жизнь, — едко уколола она. — Вам не приходило в голову, что он никогда не научится сам решать свои проблемы? Вы уже не на детской площадке, чтобы драться за братишку.
— Я никогда не дрался. — Финн перехватил ее лукавый взгляд и с явной неохотой пояснил: — Наши родители разошлись, когда мы были довольно малы. Кон остался с отцом в Ирландии, а мама вернулась в Штаты и забрала меня с собой. Мы виделись только на летних каникулах в Уэст-Корке и на Рождество в Нью-Йорке.
— О, это грустно, — искренне посочувствовала Люси.
Когда умер ее отец, они с Энни еще более сблизились. Но она знавала пары, которые, вроде бы позволяя детям самим выбирать, с кем жить, не могли удержаться от всяких уловок в стремлении устранить второго родителя. Это ужасным бременем ложилось на плечи ребенка. Может быть, то же случилось и с Финном?
— Значит, ваша мама — американка? — спросила она, сухостью маскируя вырывающееся наружу сочувствие.
— Они оба из Нью-Йорка. — Финн сделал паузу, пока официант ставил на стол чай и булочки. — Молоко? — Люси кивнула. — Мы с Коном родились там, — продолжал он, ловко разливая чай. — Папа — из ирландской семьи, мама — из итало-американской. Однажды летом мы поехали на родину, поискать папины корни, и решили там остаться.
