— Само собой, невозможно, — проворчала Аннаиг. — Особенно если не пытаться. Не обижайся, пожалуйста, Глаз, но мне часто хочется, чтобы мы все еще жили под властью Империи.
— Я и не сомневался. Если бы все оставалось по-старому, твой отец был бы богатым и уважаемым человеком, а не мелким чиновником на службе у «Ан-Зайлиль».
— Я не об этом… Понимаешь… Во времена Империи существовала законность. Были понятия о чести…
— Ты тогда еще не родилась. Откуда тебе знать?
— Я читаю, Светло-Глаз.
— А кто пишет книги? Бретоны? Имперцы?
— Это пропаганда «Ан-Зайлиль». Империя возрождается. Император Титус Мид начал восстанавливать державу, и его сын Аттребус идет по стопам отца. Они стремятся вернуть равновесие в наш мир, восстановить порядок, а мы… Мы здесь просто сидим и ждем, когда все наладится само собой.
Аргонианин пожал плечами.
— Я знаю места, где жить тяжелее, чем в Лилмоте.
— Да, но есть и места, где живется лучше! Мы можем там побывать и собственными глазами оценить разницу.
— Ты снова об Имперском городе? Поверь, Ан, мне гут нравится. Лилмот — моя родина. Мы знакомы с rex пор, как я вылупился из яйца, можем беседовать о чем угодно, у нас нет тайн друг от друга. Знаешь, я не хочу покидать Чернотопье. И не надо меня уговаривать. Даже не пытайся.
— Но неужели тебе не хочется новых впечатлений?
— У меня есть еда, выпивка, приятное безделье… Что еще в жизни нужно? Это людей постоянно тянет куда-то, им не сидится на месте, хочется путешествовать, оценивать разницу. А из-за этого, между прочим, все неприятности и беды. Люди почему-то думают, что все знают лучше, чем прочие. Уверены, будто понимают потребности всех остальных рас, но никогда не дают себе труда задуматься — чего же на самом деле желают другие? Вот и Титус Мид наверняка пытается всем навязать свое видение мира. Что, скажешь, не так?
— Но существуют же добро и зло, правда и кривда. Согласись, Глаз.
— Может быть. Поверю тебе на слово.
— Принц Аттребус спас множество твоих сородичей от рабства. Разве это не стоит хоть какой-то благодарности?
— В доброй старой Империи моих сородичей продавали в рабство.
— Это было, когда открывались Врата Обливио на, но те времена миновали. Послушай, представь только, что было бы, если бы Мехрун Дагон победил, есл бы Мартин не уничтожил его!
— Мартин и Империя не сражались с Обливионом в Чернотопье, — чуть громче, чем следовало, возразил Светло-Глаз. — А «Ан-Зайлиль» сражалась. Когда открылись врата, мы, аргониане, бились с такой яростью, отчаянием и силой, что военачальники Дагона испугались и закрыли дорогу в Обливион.
