Однажды вечером, когда я, начищал суконкой поручни коридора первого класса, мимо меня прошел человек в вечернем костюме, с узким, вытянутым, словно морковь, лицом, похожими на щелки губами и невыразительными глазами, прикрытыми толстыми стеклами очков в черепаховой оправе.
Он, даже не взглянув на меня, пошел по застланному толстым каучуковым ковром коридору, мягко ступая толстыми подошвами. Я смотрел в его удлиненный затылок, и он, наверное, почувствовал это, потому что обернулся. Но я уже ревностно тер суконкой поручни. Он пошел дальше, я — опять поглядел ему вслед и — вдруг прочел, что он думает: «Завтра, по прибытии в Лабардан все взлетит». Что взлетит? Почему?
Схватив свою суконку, я последовал за человеком в очках. Я напрягал всю свою волю. Я боялся лишь одного, — чтобы он снова не обернулся. Он на секунду задержался возле умывальной первого класса. «Здесь», — подумал он. «А потом — на пристань. Гадд все свалит на русских и коммунистов». Пройдя еще несколько шагов, он достал ключ, и, отворив каюту сто шестьдесят вторую, подумал: «Нет, в другом месте» — и исчез за дверью.
В списке пассажиров я прочел:
«Каюта 162. Ру Бот. Комиссионер по продаже ананасового сока».
Я слышал еще до войны о германских фашистах, умудрявшихся взрывать корабли при помощи адских машин величиной с карандаш. Такую адскую машину можно спрятать в жилетном кармане. Мне вовсе не улыбалось взлететь на воздух вместе с «Королевой Атланты». Но что сделать? Куда пойти? Кто мне поверит? До Лабардана я могу быть спокойным. Он сойдет только в Лабардане завтра на рассвете, оставив здесь свой подарок.
В эту ночь я не заснул ни на минуту, твердо решив не выпускать из виду проклятого «вервольфа».
В семь часов утра мы увидели белые дворцы и лазоревое небо над Лабарданом. Началась обычная суета. Я кинулся было искать Ру Бота, но боцман приказал мне вынести чьи-то вещи. Из каюты первого класса вышел Агамемнон Скарпия (я узнал его по портретам, печатавшимся в газетах), в лимонного цвета фетровой шляпе, коричневом просторном костюме и в желтых ботинках.
Его окружали секретари и телохранители. У телохранителей недвусмысленно оттопыривались задние карманы. Оркестр на верхней палубе заиграл «Прекраснее Бататы нет республики на свете». Шикарные девицы стояли у фальшборта, махая платочками приближающимся дворцам Лабардана. Лакированный катер с размаху подскочил к «Королеве Атланты», и по раскачивающему трапу на борт поднялись репортеры и представители местных властей. Они кинулись к Агамемнону Скарпия, стоявшему, словно монумент, среди суетни, свистков, гудков и завывания оркестра.
