— … убрался бы ты с глаз моих долой! Иначе честное слово, в следующий раз — посажу, и надолго. — в сердцах закончил милиционер, который, оказывается, все это время чего-то втолковывал затосковавшему Булыжнику.
Придя домой, Булыжник переоделся во все чистое и только хотел выйти из дому, как его увидела мать.
— Ты куда это?
— В Москву, — буркнул бугай, рассчитывая, как бы ему обогнуть женщину и выскользнуть на двор.
— Убьют тебя там, — предположила мать, — хотя и здесь могут. Ты хоть брата одного не оставляй. Забери с собой.
Булыга вздохнул. Брат, которого он считал бестолковым, в стольном граде был бы только обузой. Тем более в деле, которому Булыга решил посвятить свое будущее — в благородном рэкете жиреющих на крови народной буржуев (он не помнил, где услышал такую звучную фразу — по радио, должно быть). Но в то же время Булыжник понимал, что Шору на деревне без него заклюют окончательно. И велел матери найти его и сказать, чтобы быстрее собирался. Поэтому не прошло и получаса, как Шора возник в избе, и потом всего за два часа он соорудил громадный баул, в котором оказались все их носильные вещи, продукты, вырезки из журналов многолетней выдержки, велосипедный насос и многое другое, необходимое для существования в большом городе. Булыжник, напротив, взял с собой только амбарную цепь, да еще спер из ящика комода немного денег на первичное обустройство.
На железнодорожном вокзале, на котором они сошли, царило столпотворение. Вокруг было так много нового и интересного, что Шора чуть не вывихнул себе шею окончательно. Мимо них пропылило метлой существо непонятного пола и цвета кожи, в оранжевой телогрейке с надписью на спине:
"Уборка территории ЖДВ N3 — ЖЭУ N118. Дворник N7"
— А зачем на нем так написали? — поинтересовался у брата вечно любопытный Шора. Булыжник задумчиво поскреб в затылке и предположил:
— Чтобы дворника не украли, наверное. Как номер на автомобиле. А вообще-то кто их, москалей столичных, разберет…
Булыжник, впрочем, решил не тратить время даром: чем ломать голову над малопонятными надписями, обступившими их со всех сторон, лучше было изъять деньги у первого же деклассированного элемента, который попался на глаза. Парень, похожий на хиппи, и, похоже, изрядно пьяный, сидел прямо на заплеванном полу перрона и ковырял в зубах коктейльным зонтиком. Он щурился на солнечный свет, пока этот свет ему не заслонила туча.
— Гони гроши, — сказала туча голосом Булыжника. Головы видно не было.
