— Так или иначе, скоро закат и… — проговорила Маграт.
— Эсме до заката не дотянет, — отрубила нянюшка. — Ты посмотри на нее. Едва держится.
— Ну а если пустить в ход какие-нибудь чары и… — начала было Маграт.
— Ты думай что говоришь! — рявкнула нянюшка. — Да если Эсме узнает об этом, то будет гонять меня пинками по всему королевству. Кроме того, чарами тут не воспользуешься, люди сразу заметят.
— Может, нам все-таки удастся создать маленькое облачко или еще что навроде? — предложила Маграт.
— Нельзя! Это жульничество.
— Но ты-то всегда жульничаешь.
— Я жульничаю за себя. А за других людей жульничать нельзя.
Матушка Ветровоск заметно осела на своем стуле.
— А если я своей властью остановлю поединок? — задумчиво промолвила Маграт.
— То заполучишь себе врага на всю жизнь.
— Мне казалось, мы с матушкой и так уже враги.
— Ничего-то ты не понимаешь, девочка, — покачала головой нянюшка. — Но когда-нибудь наступит день, и ты поймешь, что Эсме Ветровоск твоя лучшая подруга.
— Надо же что-то делать! Неужели ты ничего не можешь придумать?
Нянюшка Ягг задумчиво уставилась на круг, попыхивая своей верной трубкой.
Впоследствии данный магический поединок был весьма подробно описан в книге Птицесвистля «Лигенды и Дрефности Овцапикских гор», и вот что там говорилось:
«Паидинок вот уж дивяноста минут как прадалжался, кагда в магичиский крук рибенок мушского пола вбижал каторый (рибенок, не пол) тут же упал са страшным криком и спышкой. Старая ведьма агляделась, са стула сибя падняла, затем падняла рибенка и атнесла его бабушке, в то время как ведьма младая ни разу не атвела взгляда ат Сонца. Но другие младые ведьмы тут же прикратили паидинок славами: „Се, Диаманда победила, ибо атвела Ветравоск свой взгляд“. Однако бабушка младенца ватвет на то рекла голасом громким: „Неушто? Зелены вы ище, павзраслейте сначала. Не спор это силы, но ведьмовства, кагда ж вы паймете, што это такое — БЫТЬ ведьмой?“
Та ли ведьма настаящая, кто, услышав крик детский, ни аглянется по старанам?
И Гаражане закричали: „Не-е-ет!“, и присудили пабеду матушке Ветравоск».
— Это было невероятно! — воскликнула жена лавочника госпожа Кварней. — Весь город приветствовал ее. Вот оно, настоящее благородство.
Они находились в задней комнате таверны. Матушка Ветровоск лежала на скамейке с влажным полотенцем на лице.
— Настоящее, — подтвердила Маграт.
— А девчонку осуждают все без исключения.
— Ага, — согласилась Маграт.
— Утерла ей нос матушка.
