Само собой разумеется, приземляться внутри Плясунов они не собирались. Сами птицы облетают их стороной. Даже пауки, мигрирующие на осенних паутинках, предпочитают сделать крюк в полмили, лишь бы не пролетать над камнями. Облака разделялись и огибали круг стороной.
Над камнями висел туман. Липкий, мокрый туман.
Нянюшка рассеяно подрезала папоротник своим серпом.
— Эй, Эсме, ты куда запропастилась? — окликнула она.
Из зарослей папоротника в нескольких футах от нянюшки вынырнула голова матушки Ветровоск.
— Здесь что-то не так, — сказала она нарочито холодно и размеренно.
— Да?
— Папоротник и трава вокруг камней примяты. По-моему, здесь кто-то танцевал.
Нянюшка Ягг отнеслась к услышанному, как физик-ядерщик, которому сообщили, что кто-то, чтобы согреться, стучит двумя кусками урана докритической массы.
— О нет, — выдохнула она.
— О да. И вот еще что…
Трудно было представить, что могло случиться нечто худшее, но нянюшка Ягг все же спросила:
— Ну?
— Тут кого-то убили.
— О боги, — простонала нянюшка Ягг. — Надеюсь, не внутри круга?
— Нет. Что за глупые вопросы? Это случилось снаружи. Высокий мужчина. Одна нога короче другой. С бородой. Возможно, он был охотником.
— Но как? Как ты все это узнала?
— Я только что на него наступила.
Лучи солнца пробивались сквозь туман.
А в пятистах милях утренние лучи уже ласкали древние камни стен Незримого Университета — главного волшебного заведения на Плоском мире.
Правда, не все волшебники этот факт признавали.
Для большинства волшебников Незримого Университета первым приемом пищи являлся обед. Вообще говоря, волшебников нельзя назвать ярыми поборниками завтраков. Только аркканцлер и библиотекарь узнали бы рассвет в лицо, зато каждое утро весь Университет был целиком и полностью в их распоряжении.
Библиотекарь всегда вставал рано, поскольку был орангутаном, а орангутаны всегда встают рано, правда, он не оглашал окрестности воплями, чтобы отпугнуть других самцов. Он просто открывал библиотеку и кормил книги.
А Наверн Чудакулли, занимавший в то время Пост аркканцлера, любил побродить по сонным зданиям, кивая слугам и оставляя записки подчиненным (цель у этих записок была только одна — сообщить, что аркканцлер уже бодрствовал и занимался делами, когда нерадивые младшие волшебники еще видели сладкие сны[5]).
Сегодня, однако, голову аркканцлера занимало нечто иное. Причем «занимало» в более или менее буквальном смысле этого слова.
Оно было круглым. А вокруг росли здоровые волосы. Аркканцлер готов был поклясться, что вчера ничего подобного там не было.
