— Я сегодня всю ночь работал. Знаете, художникам в нашей стране живется непросто. И чтобы кутать хлеб с маслом, я уже не говорю про большее, нужно писать и писать.
— Вы продаете свои картины?
— Конечно, Рита. Иначе на что бы я жил? Это единственное, что я умею делать, — Сомов помолчал, но туг же спросил; — Ничего не известно о вчерашнем происшествии?
— Вы имеете в виду мою выставку?
Художник кивнул.
— А что там станет известно? Никто ничего не видел. Какой-то дурак улучил момент и плеснул химикатом.
— Это трудно понять, когда портят полотно, результат твоего напряжённого труда.
Рита тяжело вздохнула.
— Я почти забыла об этом. Сегодня новый день.
— Вы правы. Жизнь продолжается. Пойдёмте дальше.
Сомов показал свою спальню, напоминавшую уголок древнего Рима. Жёсткая, низкая кушетка на изогнутых ножках стояла в углу. Возле окна две напольные вазы-амфоры. Вдоль стены на подставках стояли и три бюста. В одной из них Рита узнала великого полководца древнего Рима — Цезаря. Она видела похожий бюст в учебнике истории.
— Извините за вопрос. Вы купили это? — Рита указала на бюсты.
— В юности я увлекался историей, искусством древнего Рима. Немного лепил. Это сделал я сам. Давно.
В гостиной, напоминавшей антикварный магазин со старым комодом и сотней старых забавных безделушек, был накрыт небольшой стол. На столе в вазе лежали апельсины и бананы, в центре — коровка шоколадных конфет и небольшой самовар.
— Считайте, что вы на импровизированном фуршете. Подходите, берите. Я вам только сам налью чай. Самовар горячий, — Сомов налил две чашки чая и подал девушкам. — Угощайтесь конфетам, не стесняйтесь.
Рита, а вслед за ней и Лера подошли к столу и взяли из коробки несколько конфет.
— Садитесь здесь, — Сомов указал на потертый кожаный диван, стоявший возле стены. — Я пододвину столик к вам поближе.
Подруги сели на диван. Отхлебывая чай из дорогих английских чашечек, они осматривались.
Возле окна за шторой Рита заметила большую картонную коробку, набитую доверху какими-то вещами так, что коробка до конца не закрывалась. На стенах, естественно, висели картины и рисунки, Рита отметила, что нигде в доме нет ковров и ковровых изделий.
— А у вас здесь, как в музее, — сказала она, продолжая осматривать комнату.
Лера, как завороженная, смотрела на окружавшую её обстановку. Её глаза сверкали от восхищения.
— Несколько лет я стягивал домой весь этот антикварный хаос, реставрировал, подклеивал, пока не получилось то, что вы сейчас видите.
