— Какой страшный обычай.
— Он пришел к нам от предков, из стародавних времен. Но Одатис никогда не была служанкой, и вот теперь она едет в белой кибитке, ее убьют вместе с царской женой.
В облицованный камнем проход сверху свалился Филл.
— Это моя невеста. Девочка с волосами цвета пшеницы, ей грозит смерть! — закричал он, бросаясь к Арзаку.
— Я не верю своим глазам! — воскликнул Ликамб. — Мой племянник посмел подслушивать?
— Арзак, объясни скорее дяде, что речь идет о моей невесте, вспомни гадателя на агоре — он так все и сказал!
— Убирайся прочь, мальчишка, наш с тобой разговор впереди.
— Я не уйду, я знал, что здесь укрывается тайна.
Но Ликамб сдвинул брови, и Филл ушел. Он уходил, чуть не плача, оглядываясь через каждые три шага.
— Прости, Арзак. Мне в голову не пришло, что нас подслушивали.
Ликамб обнял Арзака за плечи и повел вниз по ступеням.
— Ничего, что подслушивали, — сказал Арзак, всматриваясь в подземный проход, едва освещенный горевшим светильником. — Филл должен все знать. Если Одатис спасется, ей нельзя оставаться в степи. Скифы ее видели в кибитке царской жены, и для них она ушла за царем в вечную жизнь.
— Конечно, мы возьмем Одатис к себе. Но как ты рассчитываешь спасти сестренку? Чем может помочь настой? Надеюсь, ты не думаешь заставить уснуть сразу всех скифов?
— Нет, только Одатис. Если Одатис выпьет сонное зелье и станет как мертвая, ее выкинут из кибитки.
— Все понял, мой мальчик, ты рассчитал правильно, и да помогут тебе Аполлон и Асклепий.
Ликамб взял в руки мерцавший светильник, провел язычком пламени вдоль стены и, отыскав железную скобу, отодвинул один из камней. Открылась темная ниша, уходившая в глубину.
— Снотворный настой изготовлен из трав, растущих в местностях, обильных влагой. Поэтому я храню его близ воды.
Ликамб просветил внутрь, достал небольшой, в пол ладони сосудик из красной глины с высоким горлом и протянул Арзаку.
— Возьми, мой мальчик, — сказал Ликамб. — В этом амфориске заключен чудодейственный дар бога сна — Морфея, и если выпить содержимое, не разбавляя водой, бездыханный сон мгновенно скует тело. Сон будет длится три дня и три ночи и пройдет сам собой. Нет, плата мне не нужна, оставь при себе свое золото, — добавил он быстро, поняв, что Арзак хочет снова сдернуть с руки браслеты. — Лучше скажи, кто научил тебя так превосходно говорить на языке эллинов?
— Филл и Ксанф спрашивали меня об этом.
— Что ты ответил им?
— Я рассказал про Анархасиса, брата Савлия. Он отправился в Грецию и узнал всех наших богов. Савлий убил его за это.
