После ухода Петренко Антон Владимирович раздраженно зашагал по комнате.
«Что мне должно быть известно? Что профессор Браун был учеником Пастера? Что профессора Брауна очень уважает академик Свидзинский, который читал нам курс микробиологии? Похоже, что он уличил меня в невежестве!» Работа не шла на ум, и, чтобы рассеять раздражение, доцент пошел в полуподвал посмотреть на подопытных животных. Спускаясь по лестнице, он думал о предстоящем разговоре со Степаном Роговым. Придется сказать: «Все это бред сумасшедшего профессора!» — и вернуть листок с формулами. Ненужный, неприятный разговор.
Насвистывая, Великопольский рассеянно осматривал помещения.
Морские свинки, белые крысы, кролики — все животные, которые были нужны для проведения опытов, содержались в полном порядке.
Настроение улучшалось: ведь это он, Великопольский, предложил использовать пустовавший ранее подвал.
Дверь в помещение, где стояла клетка с бешеной собакой, доцент открыл так же хладнокровно, как и все прочие.
Собака лежала неподвижно, и Антон Владимирович подумал, что надо приказать служителю выбросить ее труп. Но едва он сделал шаг, как собака вскочила и, повизгивая, бросилась к решетке. Она умильно облизывалась и виляла хвостом, несколько раз тявкнула и, высунув лапу из-под решетки, начала царапать пол.
Великопольский ошеломленно смотрел на нее: нет, это невозможно. Собака, которой вчера было произведено вливание, наверное, издохла и на ее место посадили другую. Хотя… та же рыжая в подпалинах шерсть, те же отвислые уши борзой… Неужели это она со взъерошенной шерстью, с диким взглядом несколько часов тому назад билась о решетку, и ядовитая слюна текла из ее незакрывающейся пасти?
Не веря своим глазам, Антон Владимирович подскочил к клетке и, схватив палку, с силой толкнул собаку в отвислый тощий живот. Собака, заскулив, забилась в угол, удивленно и жалобно посматривая на человека. Она не понимала, за что ее бьют, — она была голодна, хотела пить.
Великопольский вытер пот со лба, сел и перевел дыхание.
«Да ведь это же и в самом деле антивирус! — промелькнула тревожная мысль. — А что если это действительно универсальный антивирус, который действует пусть не против всех, пусть хотя бы против нескольких смертоносных вирусов!? Ведь это открытие мирового значения! Со времен Пастера не было равных ему!»
Огромными прыжками Великопольский поднялся в вестибюль и, криво улыбаясь, спросил у швейцара Петровича:
— Собаку № 11–18, бешеную, которую привезли третьего дня, никто не забирал из клетки?
