Но за входом в пещеру, за неумело и наспех сплетенной из прутьев и приваленной камнями дверью по-прежнему тоскливо завывает, свистит, грохочет бешеный ветер, — пригибает кустарник, выворачивает столетние деревья.
А у подножья скалы медленно вырастает мягкий сугроб. Он все плотнее и плотнее, прижимает дверь, закрывая многопудовой тяжестью единственный выход из пещеры.
И мальчику начинает казаться, что буря воет все глуше и глуше, что мороз ослабевает. Он встревоженно вскакивает и прижимается ухом к двери.
Нет, там все то же. Взрываются мины. Вот прокатилась целая волна взрывов… Ах, как хорошо! Наконец можно будет вырваться отсюда… Надо бежать! Вот только утихнет малость — и айда! Хорошо бы еще отыскать мину, подложить в тот подземный ход да как ахнуть! Врет старик, — институты в землю не закапывают. Военный завод, наверное… Нет, одной миной ничего не сделаешь! Нужно запомнить место, а потом прилететь на самолете и летчику показать.
Ему на миг представилось, что он действительно летит в большом военном самолете. Гудит мотор, и летчик, похожий на Чкалова, спрашивает:
— Ну, Степан, где же военный завод?
— Вот он, товарищ майор!
Самолет резко падает вниз, Степан стукается головой о стену пещеры и смущенно бормочет:
— Заснул… А спать нельзя!
Его неудержимо клонит ко сну, и он, чтобы рассеяться, командует, подражая кому-то:
— Разведчик партизанского отряда имени Щорса товарищ Степан Рогов! Вы находитесь на боевом посту. Ваша задача: не спать до тех пор, пока не начнет утихать буря, а потом пробраться через мины, двигаться на восток и дойти до советской страны!
— Есть, товарищ командир! Разьедчик Степан Рогов не спит уже две ночи и не будет спать до того времени, пока не выполнит задания!
«Не спать! Не спать! Не спать!»
А снег — белый, сухой, искрящийся — засыпает вход, многопудовой тяжестью придавливает дверь,
Степана откопали утром, когда утих буран и впервые за несколько недель показалось солнце.
Вход в пещеру был завален рухнувшим деревом, засыпан снегом, и охранникам Центрального института пришлось основательно потрудиться, прежде чем профессор Браун смог вынести из пещеры полузадохнувшегося мальчика.
Степан пришел в сознание только в институте. Увидев длинный коридор, услышав приглушенный грохот машин и чужую речь, он решил, что добродушный профессор предал его. Резкая боль пронзила сердце ребенка: бежать не удалось, все погибло.
Но даже в эти минуты ожидания страшной смерти худенький тринадцатилетний мальчик, измученный концлагерем, изголодавшийся, с едва зажившими ранами, закусив губы, заставил себя спокойно лежать на носилках и запоминать путь, по которому его несли. Партизанская закалка не прошла даром.
