Кроме того, синьора Карапузо, в душе которой этот визит вызвал лавину дотоле скрытого тщеславия, надеялась, что синьора Верзили пригласит на чай нескольких своих приятельниц, дам не менее светских и элегантных. Правда, сегодня была не пятница, день, в который синьора Верзили обычно принимала гостей. Но все равно, могла же она, чтобы уважить синьору Карапузо, позвать кое-кого из своих приятельниц, хорошо известных в банковских кругах: синьору Зануди, например, синьору Дурило, синьору Балдуччи. Синьора Карапузо почти не сомневалась, что если встретит у синьоры Верзили этих дам — каждая из которых имела свой журфикс — то уж как-нибудь сумеет выбить из них парочку приглашений. А там — за одним приглашением последуют другие…
Однако тут синьору Карапузо постигло разочарование. Синьора Верзили приняла ее в небольшой полутемной гостиной, которая показалась синьоре Карапузо обставленной в восточном стиле, поскольку там стояла резная мебель, а на стенах висело оружие и ковры. Гостиная же, в которой проходили знаменитые приемы, оказалась закрытой; свет в ней не горел, и сквозь стекла двустворчатой двери ничего нельзя было разглядеть. Хозяйка дома в темно-красном бархатном платье с искусственной розой на большом декольте встретила синьору Карапузо любезно, даже приветливо, но с холодной вежливостью. Усевшись друг против друга на краю софы, дамы тут же принялись болтать в приглушенном свете лампы, тоже в восточном стиле.
Разочаровав синьору Карапузо в ее мечтах завязать знакомства со светскими дамами, синьора Верзили не обманула остальных надежд своей гостьи. Прихлебывая чай и отвечая на церемонные, чуть равнодушные вопросы синьоры Верзили о ее доме, детях, муже, даче и тому подобных мало кого волнующих предметах, синьора Карапузо имела возможность сделать множество ценных наблюдений. Синьора Верзили сидела, высоко закинув нога на ногу под темно-красным бархатным платьем; она не макала сухарики в чай, а кусала их, слегка приподнимая при этом верхнюю губу; она не сморкалась (правда, у нее не было насморка); время от времени томным движением руки она поправляла свои пышные светлые волосы, уложенные в старомодную прическу; спросив у синьоры Карапузо, налить ей чая покрепче или послабее, она как ни в чем не бывало жестом ласковым и доверительным положила ей на колено руку; говорила она вполголоса, отчетливо произнося каждый слог и поджимая губы; поднося чашку ко рту, она слегка оттопыривала мизинец, на котором красовался большой зеленый камень; выплевывая вишневую косточку, попавшуюся ей в шоколадной конфете, она прикрыла рот рукой; к чаю были поданы сладкие и соленые сухарики — и никаких пирожных; она не переставая курила, посасывая длинный красный мундштук (вероятно, цвет его должен был гармонировать с цветом ее платья), и выпускала дым через нос; пепельницу она называла явно иностранным словом «сандрие»…
