Тетушка с юга все строила из себя, пожимала Рыжему Ханне свободную руку, когда мы шли за гробом, но тот не проронил ни слова. Мне-то понятно было, что ей не терпится скорей вернуться к голубой броши и пятифунтовым банкнотам. Люди, не состоявшие в родстве с покойной, остались делать бутерброды.
Сиденья в церкви были жесткие, а вместо покашливаний в тишине слышался плач. Кладбище располагалось на мысу, возле отеля; вокруг плескалась вода. Тучи пролетали над горами. Слова из Библии относило порывами ветра. Рыжий Ханна взял меня за плечи, когда я не хотела уходить. Могильщики держались поодаль, но как только мы ушли, заработали лопатами, чтобы поскорее убраться из-под дождя.
На ферме тетушка с юга сразу ударилась в крик: Рыжий Ханна собрал все деньги приемной матери, все ее украшения, включая голубую брошь, и засунул под лимонный жилет.
Я все еще стояла на берегу, когда подошла Ланна, растопырив пальцы и раскинув руки для объятий. Я накинула на нее куртку, обняла покрепче.
– Уф! Я задубела от холода, – сказала она. И добавила: – Ты пропустила суп богатенького мальчика.
Мы прикурили «Регал» от золоченой зажигалки. Если горящую сигарету держать большим и указательным пальцем, прикрывая от ветра ладонью, можно почувствовать жар, когда затягиваешься.
– Чулкам твоим конец, – сообщила я, дрыгая ногой.
Ланна лишь плечами пожала.
– Как тебе парни, понравились? – спросила я.
– Придурки. – Она тряхнула волосами.
– Оба?
– Придурки. Натуральные горожане.
Под ногами захрустело, когда мы двинулись мимо развалин – черные посреди сплошной белизны. Мы проваливались в снег по щиколотку в глубоких местах. Ну вот, сейчас начнется. Мы с Ланной посмотрели друг на друга и заржали как бешеные. Наш смех, должно быть, слышали в домах на окраине порта. Наверное, даже в будке смотрителя на мысу. Мы просто загибались, разогнуться не могли. Прошли еще немного. Наткнулись на брошенную машину, запертую. Тут Ланна и говорит:
– Давай завалимся к моей бабуле Курис Джин. Ванну примем, отогреемся. Она живет в доме инвалидов, там и телефон есть. Может, раздобудем калоши или пальто. Понимаешь, два года назад, пока ее не перевезли, она обитала в той жуткой квартирке под крышей на Скалпи-Креснт. Из-за больных ног не могла ходить по лестницам и, когда мусор начинал попахивать, просто выбрасывала пакет из окна кухни на задний двор. А еще она не выносит чаек, поэтому намазывает горчицей корку и ее бросает тоже. Я все не могла в толк взять, как Курис Джин в свое кресло залезает, пока однажды не заглянула к ней с поручением. Тогда и увидела, как она ползет по полу в туалет.
