– Ты знаешь, кто твои родители? – праздно спросил Дафф и был поражен и озадачен, когда услышал, что Харриет никогда не интересовалась этим.
– Лучше уж не знать, чем разочаровываться или придумывать что-то. Вполне могло не оказаться никаких записей обо мне, – просто объяснила она, и глаза ее погрустнели.
– Да, понимаю. А ты придумывала для себя своих родителей, Харриет?
– Нет, не родителей. Иногда я мечтала о благотворителе, который удочерит меня, а может, даже женится на мне, как в той старой книжке «Длинноногий дядюшка».
– Ну вот, такой шанс и выпал – хватайся за него обеими руками! – снова сыронизировал Дафф, не в силах противостоять искушению.
– Думаю, слово «благотворительность» вам не подходит, мистер Лоннеган. Кроме того, у вас на уме точно не удочерение, – серьезно возразила девушка.
Дафф поднялся.
– Возможно, ты права. Одной дочери вполне достаточно, благодарю! Лучше вернуться в дом, холодает.
Предоставленная сама себе, Харриет решила еще раз обследовать комнаты, которые они посетили утром. Она виновато вздрогнула, когда Джимси застал ее за тем, что она пыталась выяснить, что же скрывает кусок ткани, занавешивающий мольберт.
– Я нести лампу в гнездышко, где сам сказал вы, должно быть, отдыхать, – сказал он с явным неудовольствием. – Зачем бродить на своей больной ноге среди хлама? Эти комнаты не в использовании. Вся эта рухлядь лежать здесь с тех времен, когда я появляться в замке мальчишкой. В тот времена много быть слуг, и они убирали и чистили эти штучки, и хозяйка, она все время брала барахло у коробейников. Как сорока, право дело.
– Жена мистера Лоннегана? Это ее портрет? – У Харриет потеплело на сердце при мысли о женщине, которая имела склонность к бесцельным покупкам, невзирая на их ценность.
– Его мамочка, не жена, юная мисс, и портретка не ее, – ответствовал Джимси. – Последней молодой хозяйке начихать было на замок. Бедняжка, она оставлять свое сердце в Дублин, там ей и надо было жить.
При взгляде на старого слугу у Харриет по спине побежал холодок дурного предчувствия.
– Какая она была? И как она умерла?
– Мисс Китти, она что ли? Она была как ребенок, которого отнимать от мамочки, и она чахнуть без света и радости, которого они лишать ее. Она помереть при родах, упокой Господи душу ее!
Джимси стоял с лампой в руке, похоже, он уже позабыл про Харриет, погрузившись в грустные воспоминания. Харриет вздохнула:
– Ох как грустно... грустно быть несчастной в таком чудесном месте, но еще грустнее умереть как раз в тот момент, когда ребенок мог все изменить.
