Мистер Биггер прервал свой рассказ, закурил сигарету и, выпустив изо рта облако дыма, заговорил снова:
- Итак, закутавшись в плащи и надвинув капюшоны на глаза, они разошлись в разные стороны - друг Джанголини в одну, художник со своей возлюбленной в другую. О, любовь в Венеции!
Мистер Биггер мечтательно закатил глаза.
- Случалось ли вам влюбляться в Венеции, сэр? - спросил он Владельца Поместья.
- Нет, дальше Дьеппа я нигде не бывал, - отозвался тот, покачав головой.
- О, вы многое потеряли в жизни. Навряд ли тогда вам удастся представить, что чувствовали юная леди Хертмор и Джанголини, когда они скользили по бесконечным каналам, глядя друг на друга через прорези масок. Быть может, они целовались - это не так просто, когда на лице маска, - и, кроме того, существовала опасность, что кто-нибудь узнает их через окошечко гондолы. Нет, пожалуй, - задумчиво заключил мистер Биггер, - им достаточно было только смотреть друг на друга. В Венеции, когда медленно плывешь вдоль каналов, вполне довольно созерцания, одного лишь созерцания.
Он слегка покрутил в воздухе рукой и умолк. Сохраняя молчание, он несколько раз глубоко затянулся; когда же заговорил снова, голос его звучал негромко и ровно:
- Спустя примерно полчаса после их ухода к дверям дома Джанголини приблизилась гондола, из нее вышел человек в бумажной маске, закутанный в черный плащ, с неизменной треугольной шляпой на голове, и поднялся по лестнице в мастерскую художника. Она была пуста. С мольберта улыбался портрет - мило и слегка глуповато. Но художника нигде не было видно, и кресло для модели пустовало. Сохраняя невозмутимый вид, человек в маске с длинным носом оглядел комнату. Его рассеянный взгляд задержался, наконец, на открытой шкатулке, беспечно оставленной любовниками на столе. Глубоко посаженные, окруженные тенями глаза под гротескной маской долго и пристально всматривались в брошенный предмет. Длинноносый Пульчинелла, казалось, погрузился в размышление.
Вскоре на лестнице послышались шаги, раздался смех. Человек в маске повернулся к окну, чтобы выглянуть на улицу. За его спиной с шумом распахнулась дверь: возбужденные, беззаботно веселые, в комнату со смехом влетели любовники.
- А, caro amico! {Дорогой друг (ит.).} Уже здесь? Что с бриллиантом?
Закутанная в плащ фигура у окна не шелохнулась. Джанголини оживленно продолжал рассказывать: с подписями не возникло ни малейшего затруднения, расспросов не последовало, паспорта лежали у них в кармане. Можно было отправляться немедленно.
