Остап оседлал свободный стул и принял горсть баранок.
Я тоже, отоварившись баранками и куском сахара, приткнулся на краешек койки, той самой, под которой складировалась нелегальщина.
— Господин студент, а когда вас повесят, — начал Остап взволнованно, — вы будете дрыгать ногами?
— Предсмертная конвульсия.
— А можно одной большой-пребольшой бомбой взорвать царя, трех генералов и десять казаков с пиками?
— Если революция потребует — сделаем.
— А кто был первый анархист — Адам или Каин?
Ничего не подозревающий студент отвечал неугомонному несмышленышу серьезно и обстоятельно, не переставая уметать маковые баранки.
Я же, игнорируя развернувшуюся дискусию, выцарапал нужное количество тонких запрещенных брошюрок.
В их эффективности мы убедились уже на следующий день.
" Анархия, государство и собственость».
" К вопросу свободы воли».
" Русское освободительное движение в свете идей князя Кропоткина П.А.».
" Коммунизм и анархия».
" Герберт Спенсер, эволюционистская мораль, принципы социологии и его понимание общественных процессов».
Остап за одну ходку к публичному дому выменял пять бескозырок. А за «Спенсера» растроганный боцман даже отдал ему свой свисток.
В реализации товара среди сердобольных барышень, прогуливающихся по бульвару, я участия не принимал, наблюдая издали за священнодействием вдохновенного малолетнего вымогателя.
— Дамы и господа хорошие… Поимейте внимание… Отдам за даром по роковым обстоятельствам судьбы… Безкозырочка брательника, натурально утопшего в Цусимском сражении… Он пожертвовал молодой жизнью ради вас и ваших близких… Мать не вынесла горя, скончалась в одночасье… Отец, судебно-поверенный, в бреду помещен в богадельню… Сестра единокровная вынуждена пойти на панель… Бескозырочка святая реликвия защитника Царя и Отечества… Спасибо, спасибо… Мы еще покажем этим узкоглазым макакам! Мы разнесем их островки из пушек на кусочки… Как вы щедры, мадмуазель… Дай вам бог жениха — победителя…
И так Остап впервые вкусил сладость успеха — бескозырки под патриотичнеский аккомпанемент шли нарасхват и в основном за «красненькие»
Мы уже запаслись новой «нелегальщиной» с соответствующими магнетизирующими названиями — но тут ситуация в стране обострилась, и матросов перестали отпускать на берег.
Люди сделались нервными, истеричными, подозрительными.
В результате Остапу чрезвычайно захотелось в уютный волшебный город Рио-де-Жанейро, о существовании, которого он узнал из моих (зачем ложная скромность) уст. И о мулатах, и о белых штанах, и о географическом положении, климате, флоре и, конечно, фауне.
