Мадеру бесплатно поставлял Остапу сын известного виноторговца Малиновского, отчаянный игрок в «железку», похабник, куряка и совратитель кошек: он поил их до одури валерьянкой, а потом зашвыривал в форточку солдатской казармы.
Отца Никодима, благолепного священика, Остап прищучил в ответственный момент задирания рясы над оголенным телом исповедующейся прихожанки. Отец отпустил грехи и изнывающей от страсти вдовушке, и любопытному отроку, и другим рабам Божьим, затрудняющимся в различии Авраама от Исаака.
Немец и историк тоже погорели на амурных делах.
У первого Остап перехватил любовное послание к белошвейке. Тот жутко боялся своей ревнивой жены и всю переписку вел посредством почтового сизаря. Остапу стоило не малых усилий подмена голубя.
Второго Остап подловил на выходе от девицы сомнительной репутации.
Дольше всех держались физик — мой незабвенный родитель и сам Илиади, преподававший греческий.
Родителя мы перевоспитали посредством дедушкиной астролябии. Стоило ему погорячиться в классе, как мы похищали из шкафа астролябию и возвращали ее туда после первой же хорошей отметки. Сначала он весьма огорчился пропаже и несказанно обрадовался возвращению семейной реликвии, потом занервничал, не понимая процесса: исчезновенние — появление, и успокоился только после того, как вывел закон сообщающихся сосудов: гимназия-квартира.
С Филлипом же Илларионовичем Илиади Остап вступил в изнуряющую, затянувшуюся смертельную схватку и победил, нежданно найдя ключ к непомерной тщеславности грека — в футболе.
У нас была блистательная, непобедимая команда, в которой Остап играл первую скрипку — центрфорварда. Другие гаврики тоже отличались отменной игрой. Катанян, трепло и подхалим финтил правым крайним. Слева рвался к чужим воротам Илька Файзинберг, мечтавший в глубине души заделаться классиком великой русской литературы. На подхвате мельчил польский пацанчик, обессмертивший себя девизом: " Ни дня без рюмки.»
На протяжении пяти сезонов мы не уступали никому кубок города среди средних учебных заведений.
Остап играл вдохновенно и напористо, вкалачивая такие дули, что Илиади плакал от счастья.
Филлип Илларионович привык к победам своей команды, он нуждался в них, как умирающий больной в глотке кислорода.
Остап же не только развивал организм, чтобы валить защитников, а и подкреплял свое физическое и техническое превосходство психологической обработкой противника.
Помню, как мы начинали.
Увы, мне отвели роль заворотного бека, но Остап вручил другу костыли и забинтовал конечности. Был пущен слух, что на тренировке я вратарь, пострадал от его неберущихся ударов.
