Руки его только что обнимали ее тело и, как будто, еще ощущали ее острые плечи.
- Ты как Милка, - сказал он, наконец, неуверенным тоном.
- Милка - сестра моя, - отозвалась Ронта грустно.
- Как сестра? - спросил Яррий с минутным удивлением.
- Мы все были сестры, - сказала Ронта грустно.
- Все равно, - сказал Яррий, - долгие годы пройдут, и Милка не будет еще сидеть в роще кленовой.
- Я тоже не буду, - сказала Ронта тихо, и голос ее прозвучал как будто упреком. Они больше ничего не сказали, но в эту ночь, противно привычке своей, они спали порознь.
Яррий, впрочем, не спал. Он ходил взад и вперед с копьем в руках по зеленому берегу, как будто дозором. То смотрел по сторонам, не крадется ли хищник, то думал и сам не знал, о чем, но ему было грустно. И временами ему казалось, что враг Юн, которого он оставил сзади на столько дней пути, уже тут, близко и крадется сквозь тьму. И он поворачивался назад и стискивал копье, готовый нанести удар в немое пространство.
На следующее утро они не отправились в путь. Яррий вытащил челнок выше и стал зарывать в песок, по обычаю пловцов. Ронта сначала ему помогала, а потом спросила:
- Разве мы не поедем сегодня дальше?
Яррий поднял голову и вяло сказал:
- Зачем?
И Ронта сказала:
- Ты обещал мне показать синее море и великанов с клыками, как у мамонта.
И Яррий покачал головой и сказал:
- Я не поеду, я устал.
Ронта немного подождала, потом подошла и положила ему руки на плечи.
- Ты сердишься, Яррий? - спросила она.
И так же просто и грустно Яррий ответил:
- Я не знаю.
Две недели они прожили здесь, не трогаясь с места. Странная это была жизнь. Место было удобное, обильное пищей. В кустах на опушке созрели ягоды, черные и красные и еще другие - желтые, крупно-зернистые, пахучие и сладкие. Таких ягод не было в земле Анаков. Они росли по мокрым местам, на низеньких кустиках. И еще были ягоды, голубые, с легким пушком; они висели большими кистями и стлались по земле. И сколько бы их ни есть, нельзя было наесться до сыта. Только в ушах начинало шуметь, и светлые искры плясали в глазах, как будто от Хума.
В желтых холмах, поодаль от реки, было много кроликов. Рядом с их становищем в Дадану впадал ручей, узкий, почти пересохший от летнего зноя. Но, несмотря на мелководье, в ручье было много рыбы. Она входила из реки и шла вверх, обезумев от жажды нереста. Она была крупная, с блестящей чешуей. Рыба перепрыгивала с камня на камень, сверкая серебряным боком, иногда выбрасывалась на траву. Ее можно было ловить просто руками.
