— Бригадир! Переволоку держать в строгом секрете! Посему всех жителей Тверминне переписать поименно и велеть никуда не отлучаться. Нарядить стражу. Ослушников казнить на месте.
Бакаев побежал искать переводчика.
С другой стороны вырубки острыми лезвиями блеснул огонь — поджигали лес. Ветер вихрями понес вверх искры. Густые дымы, отгоняя висевшие над людьми комариные столбы, потекли к морю.
Петр пытливым взглядом посмотрел на семенивших за Бакаевым Розенкранца и финна, презрительно поморщился: черт возьми! — без паскудных иноземцев не обходится ни одно дело, даже самое пустое! После доноса о замыслах Алексея он перестал верить всем этим юрким прислужникам. Затем, хрустя валежником, пошел следом. Все трое обернулись на шаги и робко остановились.
— Пошто он так немощен и слаб? — еле заметно ухмыльнулся Петр, кивая на финна. — Заморыш, да и только. И одежда — рванье! Лапти не чисто сплетены. Смотреть тошно.
Царь играл глазами — во взгляде не то веселье, не то бешенство. Датчанин презрительно кивнул в сторону финна.
— Лучше не умеют плести, ваше величество, обленились, завшивели. Кнут здесь, видать, только понаслышке знают.
— Бригадир! — Петр смотрел мимо Розенкранца, словно не слыша его ответ. — Повелеть обучить здешних чухонцев плетению добротных русских лаптей!
Царь осмотрелся из-под руки на валку леса, молча зашагал назад, с храпом сминая тонкую поросль. Бакаев проводил его взглядом, скосил глаза на Розенкранца.
— А где здесь лыка надрать на лапти? Спроси финна — липа тут есть?
— Есть, я сам видел, — заторопился датчанин. — Могу лыко устроить с помощью солдат.
— Ладно, займись, — медленно решился Бакаев, — только без бомбардирады — чтоб тихо все было!
Объяснив финну повеление царя, Розенкранц заспешил к солдатам. Сминая голубоватую от росы траву и продираясь сквозь смоляно пахнущие ели, Бакаев и финн пошли к деревне.
Розенкранц лихорадочно заметался от одной страшной мысли к другой. Потел, бледнел, — путь к тому, что внезапно осенило, нащупывал опасливо, как в топком месте. Петр ходит без опаски. Подстеречь, выстрелить из кустов… Под ногами датчанина грузно проседала болотная тропа, выступала бурая вода. Уверенность пропадала… Он задержался у сосны, злобно поглядывая на следы, оставленные царем. Собираясь с новыми думами, отколупывал дрожащими пальцами липкие сосульки смолы. Облегченно вздохнул — решился — и надолго засмотрелся уже в другую сторону, в сторону моря, словно прикидывая путь через болотные кочки, заросшие мхом и багульником. Где-то там, за непролазным древесным подростом, по слитному гулу прибоя угадывался залив…
