— Ваше величество! Дело, видимо, в том, что в Англии люди непозволительно свободны… И если некоторые британские капитаны позволяют себе иногда… — Дженкинс высоким голосом подчеркнул последнее слово, — то парламент его величества никак не отвечает за такие действия.
Петр по достоинству оценил увертливость дипломата и незаметно подмигнул Ягужинскому.
— А не русскими ли товарами вам захотелось торговать по всему свету? Россию Ирландии тщитесь уподобить? — Русский царь вырос во весь свой огромный рост перед тщедушным старичком, Широко расставив ноги, смотрел на бледного гостя в упор. — Впредь лучше начинайте без хитрости и сразу выкладывайте дело. Вы, господин посланник, с чем ко мне пожаловали? Не водки, чай, выпить зашли?
Насупясь, Дженкинс нервно поправил завитки огромного парика. С притворной непринужденностью быстро заговорил:
— Ваше величество, разрешите закончить предыдущий разговор… Я думаю — и это бесконечно искренне — все интриги исходят от Карла. — Дипломат поднял на Петра твердый взгляд. — Ваше величество! Англия решительно намерена развеять ваши сомнения! В войне со шведами она и впредь будет на стороне России! Я зашел вас заверить в этом…
— И впредь? Интересно! А какие же услуги вы оказывали нам до сих пор?
— Король Георг… — Дженкинс растянул бескровные губы в вымученной улыбке. — Король Георг, — снова споткнулся он, — не мешал вам делать завоевания на Балтийском море, так как…
— Так как не было возможности помешать тому!
Царь так глянул на непрошеного гостя, что тот невольно опустил глаза. Ягужинский смотрел на Петра с любовью и легкой укоризной — поймал ответный взгляд: а шут с ним, надоело церемониться!
— Такое понимание сожаления достойно, — усилием воли Дженкинс обрел видимое спокойствие. — Однако мы непреклонны в желании остановить шведское пиратство на морях. Англия тоже жаждет поставить Швецию на колени, — Голос англичанина сильно истончал.
— Лестно слышать сие! — неожиданно развеселился Петр, хохотнул, повел глазами на Ягужинского. — Может, на том и составим письменный трактат?
Дженкинс чувствовал себя неловко, изворотливость сильно изменила ему. Царь повернулся к дипломату спиной.
Оставшись, один, Петр задумчиво повертел серебряный глобус, стоявший на, трех китах. Царапнул ногтем от Санкт-Петербурга через Финский залив. Закурив коротенькую трубочку-носогрейку, присел к столу, потянулся за гусиным пером и замер, вспомнив недавний разговор с Алешей, с сыном.
