— Но я ведь не надушена.
— Я подарю вам духи, — сказал он.
Мы уже въехали в Витербо, и машина замедлила ход. В продолжение всего пути Джизелла и Риккардо, сидевшие впереди нас, молчали. Но как только мы выехали на центральную улицу, полную народа, Джизелла обернулась к нам и сказала:
— Ну, как вы там? Вы думаете, мы ничего не видели?
Астарита молчал, а я запротестовала.
— Ничего ты не могла видеть… мы разговаривали.
— Рассказывай… — ответила она.
Я была удивлена и даже немного рассержена как поведением Джизеллы, так и молчанием Астариты.
— Но ведь я тебе говорю… — начала я.
— Рассказывай… — опять повторила она, — но ты не бойся… мы ничего не скажем Джино.
Мы остановились на площади, вышли из машины и начали прогуливаться по центральной улице среди нарядно одетой толпы под мягкими лучами яркого ноябрьского солнца. Астарита ни на минуту не оставлял меня. Он был серьезен, даже мрачен, высокий воротничок упирался ему в подбородок, одна рука была в кармане, а другая вяло повисла вдоль туловища. Казалось, что он не просто гуляет, а охраняет меня. Джизелла громко смеялась и шутила с Риккардо, и люди оборачивались на нас. Мы вошли в кафе и стоя выпили вермута. Вдруг я заметила, что Астарита цедит сквозь зубы какие-то ругательства, и спросила у него, в чем дело.
— Вон тот идиот возле двери нахально смотрит на вас, — с возмущением сказал он.
Я обернулась и увидела, что какой-то худощавый молодой блондин в самом деле смотрит на меня, застыв на пороге кафе.
— Что же тут плохого? — весело сказала я. — Он на меня смотрит… ну и что же?
— Я готов подойти к нему и набить морду.
— Если вы это сделаете, я больше никогда не буду с вами видеться и не буду разговаривать, — сказала я, начиная раздражаться. — Вы не имеете права… вы мне никто…
Он ничего не ответил и пошел к кассе заплатить за вермут. Мы вышли из кафе и снова начали прогуливаться по улице. Солнце, гул и движение толпы, здоровые и румяные лица провинциальных жителей подействовали на меня успокаивающе. Когда мы вышли на маленькую пустынную площадь, расположенную в конце улицы, я сказала, показывая на простой маленький двухэтажный дом, стоящий за церковью:
— Вот если бы у меня был такой хороший домик, как этот, я была бы готова остаться здесь навсегда.
— Боже сохрани, — ответила Джизелла, — жить в провинции, и вдобавок в Витербо… ни в коем случае, хоть озолотите меня.
— Тебе бы скоро здесь наскучило, Адриана, — подхватил Риккардо, — кто привык к столице, в провинции жить не может.
