Панюшкин застонал сквозь зубы, выслушивая очередной поток слов. Не мог он жестко поговорить с человеком, которого собирался наказать. Да и Кныш – уж больно человечишко-то в его глазах был никудышный. В таких случаях Панюшкин боялся ненароком обидеть человека, но, когда убеждался, что ошибки нет, проводил прием бестрепетно, как борец, укладывающий противника на лопатки, чтобы поскорее закончить схватку.
– Значит, так, – сказал Панюшкин негромко, будто долготерпением исполнил долг перед Кнышем. – Сегодня я подписал приказ о снятии вас с занимаемой должности. В приказе указана причина – злоупотребление служебным положением.
– В чем же оно, интересно, выразилось, это, как вы изволили выразиться, злоупотребление? – Кныш вдруг сморщил лицо в улыбке, которой Панюшкин никогда не видел раньше. Улыбка оказалась маленькая, словно сжавшаяся, были видны только два передних зуба, длинные и узкие, которые делали Кныша похожим на крысу.
– Воровство.
– А это доказано?
– Вы хотите, чтобы я доказал это с соблюдением всех требований законодательства?
– Мм... Пожалуй, не стоит так обострять маленькое недоразумение. Если мне не изменяет память, это первое замечание или, скажем, порицание, которое вы мне делаете?
– Другими словами, до сих пор вам везло?
– С кем не бывает, Николай Петрович! Все мы люди! – убежденно воскликнул Кныш и опять вытер рот.
– Иногда я тоже так думаю! – звеняще сказал Панюшкин. – А иногда – нет. Иногда я так не думаю. – Он сбросил с себя непонятное оцепенение, которое вызывал Кныш своим подобострастием. – Передадите дела Анне. Анна! Ты слышишь? Примешь дела у Анатолия Евгеньевича. А вы, – уже тише добавил Панюшкин, – можете, если хотите, перейти на ее место.
– Господь с вами, Николай Петрович! Ей же восемнадцать лет!
– Прекрасный возраст. Разве нет?
– Она не справится!
– Поможем.
– А я, выходит, недостоин вашей помощи?
– С вами другой случай. Вы проворовались. В чем же прикажете помогать вам?
– Ну, почему же так... оскорбительно, Николай Петрович? Проворовался... Да, был прискорбный случай, о котором я искренне сожалею.
– Разве это первый наш разговор, Анатолий Евгеньевич?
– Но я готов поклясться, что последний!
– Я тоже готов в этом поклясться, – ответил Панюшкин тихо. – Больше мне не придется с вами говорить об этом.
– А если я не соглашусь на место Анны?
– Могу предложить на выбор еще несколько мест. Учитывая ваши возможности, образование, физическую закалку...
– На стройке?
– Да.
