ЦВЕТАЕВА. Дети, дети, жить для детей... Если бы вы знали, какой у меня сын, какой он способный, одарённый юноша!Мур стал уже совсем взрослым, а я никак не могу привыкнуть к тому, что он уже вырос и все время куда-нибудь рвется. Он вот хочет вернуться в Москву, это мой родной город, но сейчас я егоненавижу... Мой сын очень красивый, на него уже заглядываются молодые бабы, здесь столько молодых баб без мужиков... Дети вырастают и уходят, так, конечно, должно быть, таков закон жизни. Но какой несправедливый закон. Это больно... А я ничем не могу ему помочь. Со мной ему только хуже. Я ещё беспомощнее, чем он. Денег у меня осталось - предпоследняя сотня. Да ещё бы продать эту шерсть - я привезла с собой несколько мотков дивной французской шерсти. Но не знаю, где найти покупателя. Может, вы знаете? Мне нужно всего 150 рублей.
ПИСАТЕЛЬНИЦА. Я думаю, что шерсть стоит гораздо дороже, не надо торопиться, а 150 рублей я могу вам дать, и, когда найдётся покупатель, вы вернёте мне деньги.
ЦВЕТАЕВА. Нет, брать в долг я не буду. А скоро наступят холода. Как напастись дров на зиму, чем заработать на эти дрова. Ведь я ничего не умею делать, у меня нет никакой профессии. Учить детей не могу, не умею, работать в колхозе не умею, ничего не умею. Я могу только каждый день сидеть за столом, можно и не за столом, за любой доской, можно и на подоконнике, только бы писать. Это единственное, что я могу. Но кому теперь нужны стихи?
ПИСАТЕЛЬНИЦА. Стихи нужны всегда и даже на войне.
ЦВЕТАЕВА. Я раньше умела писать стихи, но теперь разучилась.
ПИСАТЕЛЬНИЦА. Разучились писать стихи? Это, наверное, вам только кажется.
ЦВЕТАЕВА. Мыть посуду - это я ещё могу. Если бы меня приняли в судомойки, было бы чудесно.
ПИСАТЕЛЬНИЦА. Конечно, всякий труд почётен. Но неужели никому не будет стыдно: я, скажем, сижу за столом, хлебаюзатируху, жую морковные котлеты, а после меня тарелки ложки, вилки моет не кто-нибудь, а сама Цветаева? Если вас можно определить в судомойки, то почему бы Ахматову не вполомойки, а жив был бы Александр Блок - его бы при столовой в истопники. Истинно писательская столовая!
ЦВЕТАЕВА. Вы не можете себе представить, до какой степени я беспомощна.
ПИСАТЕЛЬНИЦА. Ваши слова напомнили мне о беспомощности Ахматовой. В последние годы я близко наблюдала быт Анны Ахматовой в Ленинграде. Где-то она теперь? Что с ней? Уехала ли из Ленинграда? Вы ничего о ней не слышали?
ЦВЕТАЕВА (резко). Нет!
