Они попили чай, она и отец. Имя Марка не упоминалось. Разговоры шли главным образом о Ките и Крисси. После чая отец смотрел телевизор, сидя у камина, и Эмма притворялась, что тоже смотрит, а сама ожидала стука в дверь.
Когда стук раздался, она вскочила на ноги, затем заколебалась:
– Я открою?
– Будь добра, дорогая, – тихо сказал отец и участливо сморщился. Он знал, что она страдала. Как только она вышла, он вздохнул и медленно встал на ноги… Он заметил блеск ее глаз. Она выглядела теперь такой же беззащитной, какой была три года назад.
Эмма глубоко вздохнула и открыла дверь. И вздохнула снова, потому что это был не Марк, а Корби. Темные брови Корби поднялись, и он усмехнулся.
– О! – воскликнул он, будто она спросила его мнение. – Вы выглядите как леди.
Она задавалась вопросом, знает ли он, что она ждет Марка. Сказала легко:
– Привет, входите.
Он вошел.
– Еще раз большое спасибо за поездку на ярмарку. Это было здорово.
– Вы говорили уже, – сказал Корби. – Рад услужить.
– Правда? – сказала Эмма.
Ее отец вошел в холл, нарочито громко передвигая ногами.
– А, Корби, входите, входите… – И он повел его в комнату к камину и телевизору.
Эмма последовала за ними и заняла свое место. Начали смотреть какой-то документальный фильм. Время шло медленно, и каждый раз как она смотрела на часы, Корби глядел на нее. Когда раздался стук в дверь, он сразу все понял. Он посмотрел на нее, наблюдая за ее реакцией. Она вспомнила взгляд, который перехватила сегодня в деревенском магазине, когда делала покупки. Женщина за прилавком и два покупателя многозначительно переглянулись и улыбнулись ей. Наверняка все уже знали о посещении Марком «Милл-Хаус» вчера вечером. «Дважды за два дня, – будут говорить они после сегодняшнего вечера. – Эммы не было дома в первый раз, поэтому он пришел на следующий день».
Ей было все равно. Главное, что Марк хочет видеть ее. Она улыбнулась Корби и отцу и пошла открыть дверь Марку.
Марк был одет в отлично скроенный коричневый костюм, кремовую рубашку, коричневый галстук. Он стоял, смотря на нее, как если бы этот момент был труден для него тоже.
– Привет, – наконец сказал он.
Она пригласила:
– Входи, Марк.
Итак, был Марк Хардич. Который все еще, возможно, хотел дружбы от Эммы Чандлер, не больше. Если это так, пусть будет так. Она не станет навязывать свои условия. Она не помнила то время, когда не любила его. Только рядом с ним она ощущала смысл жизни. Марк держал папку:
– Я принес это для твоего отца.
