Она чувствовала себя ущемленной. Уже только потому, что он появился здесь как гром среди ясного неба. Она бы привыкла к нему через некоторое время, но на сегодня это было чересчур.
Ее отец говорил на общие темы: погода, болезнь домашней птицы на близлежащей ферме. Затем он перешел к своей работе по истории здешних мест. Пока он остановился на пятнадцатом столетии. Эмма сказала внезапно:
– Мой отец сообщил, что вы – художник. Мистер Кемпсон, какие картины вы пишете? – Он мог бы быть скульптором, предположила она. Его руки выглядели сильными и умелыми. Это был идиотский вопрос, но он должен был перевести беседу в русло его интересов. «Давай обсуждать тебя для разнообразия, дружок», – подумала она.
– Иллюстрирую журналы, – сказал он. – Карикатуры, комиксы, как вы это называете.
– И поэтому вам понадобилась мельница? Чтобы вы могли работать в тишине? Вы хотите найти здесь вдохновение для ваших карикатур? – Она провоцировала и знала это.
– Кто знает? – сказал он.
– Вам за это хорошо платят, не так ли? – елейно произнесла она.
– Свожу концы с концами.
– Я вам верю. Кит говорит, что вы обычно остаетесь на ужин. Я надеюсь, что вы присоединитесь к нам сегодня вечером. – Приглашение прозвучало так фальшиво, что он поспешил сказать, что ему нужно закончить работу. Она отвела глаза в сторону, прежде чем смогла заметить, что это досадно.
Он встал. Она тоже поднялась. Он пожелал спокойной ночи ее отцу, который ответил тем же.
Эмма пошла с ним. Она хотела закрыть за ним дверь на замок и задвижку. Луна была яркой. Через окно кухни бледно мерцала мельница. Она сказала:
– В следующий мой приезд, наверное, в каждом окне будет свет.
– Вероятно. Если вы опять вернетесь через четыре месяца.
– Откуда вы знаете, как долго я не была здесь? – требовательно спросила она.
– Я был в деревне в прошлый уик-энд. Об этом говорили.
– Вы выбрали хорошее время, – сказала она. – Я не позволила бы вам купить ни мельницу, ни землю.
– Да. – Он знал это. Ему не надо было спрашивать почему. «Потому, что я не люблю вас», – ясно висело в воздухе.
– Думаю, надо было дать возможность купить мельницу нашим соседям, – продолжала она.
– Марку Хардичу, – уточнил он. – Об этом шли разговоры.
Естественно. Все недоумевали, почему луг и мельница не были проданы Марку и Гиллиан Хардич. Но, когда Кемпсон говорил, она задавалась вопросом, сказали ли ему о Марке Хардиче и о Эмме Чандлер.
– Спокойной ночи, – пожелал он.
Она закрыла за ним дверь и задвинула задвижку. Пошла назад через кухню, не взглянув в окно. Свет осветит мельницу, как только он дойдет, а она не хотела видеть свет в окнах мельницы.
