— Надо же, ваша девушка будто знакома с ним лично, еще немного — и она сообщит нам, есть ли у него родинка слева под мышкой, — воскликнул Селдом.
Я не смог определить, что именно проскользнуло в его тоне — только ирония или невольное раздражение. У меня даже мелькнула такая мысль: наверное, его возмутило упоминание о скрытой гомосексуальности.
— Боюсь, мы, математики, способны лишь на куда более скромные догадки, — продолжил Селдом. — Тем не менее я еще раз обдумал сказанное вами, и, видимо, пришла пора поделиться и моими мыслями… — Он поискал в кармане записную книжку, потом позаимствовал со стола ручку и пару раз что-то черкнул, но что именно, разглядеть я не смог. Потом он вырвал лист, сложил пополам и протянул Питерсену. — Вот вам два возможных продолжения серии.
В том, как он сложил листок и как передал инспектору, был намек на конфиденциальность, и Питерсен это, безусловно, уловил. Он развернул листок, глянул и, немного помолчав, снова сложил и спрятал в ящик письменного стола, ничего не спросив. Вероятно, в маленькой дуэли, разыгравшейся между ними, Питерсен удовольствовался тем, что ему удалось заставить противника открыть тайну следующего символа, и решил не приставать к Селдому с лишними вопросами, а может быть, он просто предпочитал побеседовать с ним наедине. Пожалуй, подумал я, мне стоило бы выйти и оставить их вдвоем, но в этот миг Питерсен в знак прощания одарил нас неожиданно сердечной улыбкой.
— Уже получены результаты повторного вскрытия? — спросил Селдом, когда мы шли к двери.
— Это тоже весьма интересная загадка, — ответил Питерсен. — Поначалу врачи, проводившие вскрытие, растерялись: они не обнаружили в организме следов ни одного известного вещества, даже начали склоняться к мысли, что речь идет о каком-то неведомом и незаметном яде, о котором они ничего не слышали. Но вот эту загадку мне, кажется, удалось разгадать, — сказал Питерсен, и я впервые различил в его глазах что-то похожее на гордость. — Преступник считает себя очень умным, но и мы тоже кое-что соображаем.
Мы вышли из полицейского участка, не обменявшись ни словом, и направились в сторону Карфакс-Тауэр.
— Мне надо купить табаку, — сказал Селдом. — Не желаете пройтись со мной до крытого рынка?
Я кивнул в знак согласия, и мы повернули на Хай-стрит, я по-прежнему хранил молчание. Селдом усмехнулся.
— Вы обиделись, что я не показал символ вам. Но, поверьте, у меня есть на то свои основания.
