— Может быть, он был сильно занят? — рассудительно сказала Рут. — Да и все ли отцы занимаются таким образом с детьми? Мне всегда казалось, что в основном матери находят время для таких вещей.
Ларс задумался.
— Возможно. Мать научила меня играть на фортепиано, а не кататься на велосипеде. Наверно, она считала, что я сам в состоянии освоить велосипед, и я освоил его. Но по крайней мере, она разговаривала со мной. Мы с отцом никогда не разговаривали — ни когда я был ребенком, ни когда стал постарше. Он не сказал мне ни одного лишнего слова, даже для того, чтобы показать недовольство или указать на ошибку. В конце жизни он был сильно болен и, казалось, отстранился еще больше. Может, это из-за болезни. Но он определенно не придавал особенного значения тому, как мало времени осталось ему для общения со мной.
Рут сложила губы в неодобрительную гримасу. Ларс заметил это и поспешил восстановить баланс:
— Но надо отдать ему должное: он всегда был щедр и никогда не возражал, если мне чего-либо хотелось. Когда у меня что-либо получалось — например, я успешно сдавал экзамен, — он говорил: «Неплохо, неплохо!» — а затем протягивал десятку. Иногда он пытался придумать, что еще сказать, и добавлял: «Трудная была контрольная?» Я всегда говорил, что нет, даже если на каждом вопросе можно было голову сломать. Иначе он бы просто не знал, что говорить. Он во всем вел себя как порядочный человек, старающийся поступать правильно, невзирая на собственные чувства. Я имею в виду, Рут, он не любил меня, но был слишком джентльменом, чтобы признать это!
Во взгляде секретарши промелькнуло осуждение.
— Я уверена, что все было не так, мистер Холден! Он наверняка очень гордился вами — как ваша мать.
— Она — да! — коротко отозвался Ларс. — Но он — нет. Может, это прозвучит глупо или по-детски, но мне всегда казалось, что он слегка в обиде на меня. — Он пожал плечами. — Возможно, за то, что я отнимал у матери слишком много времени. Мы не были счастливой семьей. Мы не ссорились, но и не шутили в присутствии друг друга. Никогда не поддразнивали один другого. Мы всегда были кошмарно вежливы. Это же неестественно, разве нет?
— А почему вы вдруг задумались об этом? — сурово спросила Рут. — Вы, случайно, не заболеваете? Я слышала, сейчас какой-то вирус активизировался. У вас нет температуры?
Ларс пропустил ее слова мимо ушей.
— Когда отец умер, он оставил всю собственность под пожизненной опекой матери. Она перейдет ко мне только после ее смерти. Можно отнестись к этому по-разному. Я воспринимаю это так, что он не верил, что я буду заботиться о матери. А что он думал? Что я выброшу ее на улицу? — В голосе Ларса явственно прозвучала обида.
