Входит отец.
– Здорово, пропащий. Ты что это вздумал фортики выкидывать?
– И буду выкидывать, пока не отстанете с Дашкой.
На этот раз обошлось без боя.
Как-то вечером собралось у нас много родных. Дед настаивал, чтобы женили меня на дочери Ивана Никитича Левшина.
– У них и мед свой есть, и девка хорошая.
Дедушке давно хотелось породниться с богатыми Левшиными.
– Ну, ты согласен взять ее? – спрашивают меня.
А мне уж все равно, только бы не Дашку.
Пошел дед к Левшиным, назначили на завтра поглядушки. Собралось нас человек двенадцать родных глядеть. С хуторов был дядя Гриша – мамин брат.
Приходим – ждут уже. Лавки вымыты, на столе скатерть белая, на стене полотенца чистые; и свежей соломой застлан пол. Садимся каждый на свое место по старшинству: во главе стола сел дедушка, за ним отец, мать, а потом – кто роднее и старше. Я сажусь позади, со мной рядом товарищ. Церемония происходит так. Невеста нарядилась в лучший наряд. Суют ей в руку тарелку, на тарелку ставят рюмку, наливают самогону. За переборкой у печки стоят ее родные, они-то и наполняют рюмку.
Невеста должна подойти вначале к дедушке, поклониться ему, – он возьмет рюмку, выпьет, поставит обратно, а она опять идет за переборку наполнять рюмку, и так подряд, по очереди, ко всем. А когда она подходит – в это время смотри, какова она: не хромает ли, не кособокая ли. Ко мне невеста подходит к последнему, но я не должен брать рюмку и пить, а должен встать, и мы одновременно кланяемся друг другу. Потом женихова сторона должна выйти во двор посоветоваться, а невестина остается в избе и тоже советуется. Потом снова собираются в избе. Жениха уж тут не пускают. Если понравилась, начинают сговариваться, а если нет, то отказывают.
– Ну, сколько же укладка? – спросил отец.
– Пятьдесят рублей.
– Э, да это ты дорого, Иван Никитич, вот хотите – двадцать пять рублей.
Сошлись на тридцати рублях, в приданое два полушубка, один новый, другой старый, но перешитый, полусапожки с галошами, валенок две пары и много другого добра.
Идем домой с дядей Гришей; покуривая, он говорит:
– Зря ты ее берешь, уж очень она паршивая бабенка: маленькая и худая. Разве у нас в роду Плешаковых были такие?
На другой день пошли отказываться от невесты, а там говорят – мы еще один полушубок добавим, если мало. Все-таки отказались.
Отец настаивал на своем, мама каждый день слезы проливала и приговаривала: «Сукин ты сын, и в кого же ты уродился?»
Дед тоже не стал меня больше защищать. Его обидело, что я отказался от рекомендованной им невесты.
