Вестовой | страница 24



Взбулгаченная толпа угомонилась при виде вступившего на платформу большого военного начальника, и в тишине на всю Читу-II разнесся громкий и звучный голос человека, привыкшего повелевать, знающего, что его приказ неукоснительно исполнят:

— Передайте комполка: примерно наказать. Приказываю: двадцать суток сортиры чистить. Двадцать суток…

Легко ступая, привычно преодолевая боль в бедре, Василий Константинович обошел встречающих, пожал им руки и зашагал к выходу на привокзальную площадь.

6

«Сортиры чистить… Сортиры чистить», — все слышалось Казачку. Он стоял у распластанного коня, а вокруг толпился народ. Люди больше не кричали, не бранились: видимо, поняли, что лихачу и так досталось изрядно. Кто-то из толпы посоветовал:

— Ты, парень, лошадку бы поднял.

— Да, да, — Осип легонько потянул за повод. — Ну, Мальчик, ну, Бельчик, вставай, мой хороший.

Меринок натужился, потянулся. Помогая, Казачок попытался согнуть ноги коня в коленях, но они не подавались. Обнажив молодые зубы, Мальчик судорожно вздохнул и виновато поглядел на хозяина: хочу встать, да не могу.

Подошли пожилой, гвардейского роста казачина и маленький жилистый бурят. Втроем они подперли брюхо лошади, напряглись. Пошатываясь и дрожа, как новорожденный жеребенок, меринок встал на ноги. Куда девалась его сила, проворство? И Казачку вспомнилась прошлогодняя ранняя весна на берегу Зеи.

Он по истончившемуся льду скачет с донесением в штаб. Это кратчайший путь. Лед трещит, прогибается, разом оседает. Казачок с конем оказываются в обжигающей холодной воде. Потащило течением. Понял: загонит под лед — и крышка. И тут-то Мальчик, нащупав дно, устремился к берегу. Острые кромки льда ранили грудь лошади, обдирали шелковистую шерсть, но Мальчик пробивал толстый панцирь, словно маленький ледокол. За ним на твердь выбрался и Казачок.

Сильный, добрый, ответный конь. И вот, поди же, загубил тебя глупый хозяин…

Люди провожали Осипа и меринка сочувственными взглядами. Конь шел понуро и показался сейчас Осипу похожим на старого-престарого клоуна, когда тот, кряхтя, возвращается с манежа и снимает грим: исчезает улыбка, свекольная окраска щек, гуммозный нос картофелиной — и открывается осунувшееся лицо.

Выведя коня из ворот, Казачок внезапно остановился: где же Леля? Лихорадочно осмотрел площадь — девушки нигде не было. Подумал: она видела весь его позор. «Двадцать суток сортиры чистить». Небось стыдится его. Убежала.

Да она ли одна — слова главкома слышали все, кто был на перроне! Что они теперь о нем думают? Мальчишка, сопляк, выкинул дурацкий фортель!.. Скоро обо всем узнает Читинский гарнизон, и прежде всего кавалерийский полк. Осип представил себе Атаманскую площадь: не прискакал, не предупредил о прибытии главкома, и тот появится как снег на голову. Василий Корнеевич услышит, что вытворил его Казачок. Страшно и подумать, что будет, когда…