. Принц сказал также, что войска, стоявшие у стен Брюсселя, должны быть направлены против врага, но не против подданных короля. Король любит своих подданных и не хочет, чтобы пролилась кровь бельгийцев. Слова эти не получили никакого отклика, все молчали. Принц со свитой вынужден был поспешно удалиться в свой дворец.
В этот же день состоялось заседание Генеральной ассамблеи буржуазной гвардии, которая потребовала отделения Бельгии от Голландии без каких бы то ни было контактов с царствующей династией. Принц вынужден был обещать, что, возвратившись в Гаагу, он представит на рассмотрение королю мнение ассамблеи[235].
Как только принц прибыл в Гаагу, собрался министерский совет, который на трех заседаниях обсуждал ответ жителям бельгийских провинций. 6 сентября ответ стал известен: король Нидерландов обратился к южным провинциям с прокламацией, в которой соглашался созвать Генеральные штаты: «В данный момент не верят, что эта прокламация сможет успокоить возбуждение умов в Брюсселе, и опасаются, наоборот, еще больших беспорядков, — писал по этому поводу Голицын. — Желая подражать до конца революции в Париже, восставшие в Брюсселе, вероятно, приступят немедленно к формированию временного правительства и палаты, составленной из членов Генеральных штатов»[236]. Как показали дальнейшие события, прогноз Голицына оказался верным.
В правительственных кругах царила полная растерянность, король не мог решиться на какой-либо определенный шаг. В донесении Ливену от 6(18) сентября Голицын так охарактеризовал обстановку в бельгийских провинциях: «…революционная фракция в данный момент разделена на две партии, одна из которых хочет полного и окончательного разделения двух частей королевства, другая настаивает на образовании Временного правительства. Большинство желало бы видеть прежний порядок вещей, но все охвачены страхом перед вооруженным народом, который ждет только предлога, чтобы начать грабеж. До настоящего времени правительство еще ничего не решило относительно партии, сторону которой она примет, чтобы положить конец таким бедствиям. Многие депутаты настаивают, чтобы король провозгласил общую амнистию, но государственный совет хочет, напротив, применить вооруженную силу, чтобы подчинить мятежников»[237].
Из Гааги в Брюссель тем временем вернулась делегация бельгийских нотаблей и дала отчет о своем свидании с королем. Ответ короля вызвал общее возмущение. Если раньше выдвигалось лишь требование отдельной администрации для Бельгии, то теперь восставший народ все настойчивее и решительнее требовал полной политической независимости.
