А может, и вправду выпустят? Военная прокуратура, там, и прочее?.. Да нет!
Днем, часов в двенадцать, совершенно неожиданно заказали вдруг меня. «Мавроди, на вызов!» Это еще что такое? Что за новости? Кому это я понадобился? Адвокат только завтра должен прийти… Опять, что ли, следователь? Да нет, он не может без адвоката… Может, к куму?
Зачем?..
— Да брось ты, Серег, об этом думать, — флегматично заметил Витя.
— Сейчас все узнаешь.
Оказалось, блядь, что все-таки следователь. Тот самый старый знакомый («долго теперь не увидимся»).
— А где адвокат?
— Да зачем нам адвокат? Я, Сергей Пантелеевич, просто побеседовать с Вами пришел. Без протокола. Я просто сам понять все хочу. Разобраться. Я ведь давно уже это дело веду. Несколько лет.
Объясните мне все-таки, по возможности проще, принцип работы Вашей системы. Ведь это же пирамида! Должна же она была в конце концов рухнуть?! На что Вы рассчитывали, когда ее создавали?
— Я не хочу ни о чем беседовать и ничего объяснять.
— Почему?
Я молча смотрю на него и ничего не отвечаю. «Почему?» Он что, не понимает «почему»? Или только прикидывается? Дело громкое, скандальное, имеющее большой общественный резонанс. Я не буду даже употреблять всяких там страшных слов и определений — «заказное», «политическое» и пр. Это по большому счету и не важно, заказное оно или нет. Главное, громкое. Очень громкое! А значит, заведомо с обвинительным уклоном. Просто в силу широкой известности.
Не могут же власти, после всех публичных заявлений, что я «жулик» и «мошенник», пойти теперь на попятный? После многолетних потуг следствия, после всего этого скандала, извиниться и взять свои слова обратно. Разодрать на себе ризы и публично покаяться: «Граждане! Мы ошиблись! Не было, оказывается, никакой аферы и мошенничества!
Никакой пирамиды. Мимо идоша и се не бе! Сергей Пантелеевич — честнейший человек! Зря мы его арестовали! Зря держали в тюрьме! Беззаконновахом!» Об этом же и думать смешно!
Иными словами, следствие должно быть заведомо сориентировано не на установление истины, а на поиски доказательств моей вины. Не важно, реальных или мнимых. Есть они или нет, но их надо найти.
Властям теперь уже, повторяю, просто деваться некуда.
В этой ситуации любые мои слова, даже самые невинные и безобидные, могут быть (а значит и будут!) использованы против меня.
Тем более, что это совсем несложно.
Чуть-чуть сместить акценты, сгустить тени, что-то подретушировать, об одном умолчать, а другое, наоборот, подчеркнуть — и вот вся картина в целом заиграла уже совсем другими красками!
