Боли пришлось перетерпеть ему много. Хирург задался целью извлечь из него все осколки, «расфаршировать», как он выражался, и едва раны начинали заживать, снова клал Алексея на стол.
Отношения Таси и Алексея не укрылись от зоркого глаза хирурга, и он как-то подлил масла в огонь:
— Тася — твоя единокровная, Алексей. Начнешь ходить — на колени перед ней стань. Ты ей жизнью обязан. — И погладил Тасю по голове.
Алексей поднял на девушку удивленные глаза.
— А я ничего не знаю…
— С поля боя под огнем она тебя вынесла, кровь свою отдала. Столько отдала, что сама слегла.
Когда хирург ушел, Алексей спросил Тасю:
— Чего ж ты мне ничего не сказала?
— А что я выхваляться буду? Не тебя одного спасла… Ты — тридцать четвертый. А кровь… Я еще двум отдавала.
— Но отдала и мне, — тихо сказал Алексей и, взяв ее большую руку, поцеловал в ладонь.
У Таси даже дыхание перехватило, кровь в голову бросилась. Всякое ей приходилось видеть от раненых, а еще больше — от здоровых. Была она дивчиной броской внешности, и охотников поцеловать, а больше потискать находилось множество. А этот, который гораздо больше прав имел на мужскую ласку, вдруг руку поцеловал.
— Обжег ты мне сердце тогда, Алеша, — вспоминала потом Тася. — Словно пламенем взялось оно, и дух занялся: ни вздохнуть, ни выдохнуть.
Душевный был человек хирург. Сумел сделать так, что в тот день, когда рядовой Алексей Брянцев был выписан из госпиталя и освобожден от воинской обязанности, демобилизовали и медсестру Таисию Соловьеву.
Увезла Тася Алексея в свой Темрюк на Азовское море, слабого, изможденного. Ее отцу, заведующему конторой «Заготскот», привыкшему все живое оценивать по степени упитанности, дочерний «военный трофей» мало приглянулся.
Но мать оказалась намного дальновиднее и предприимчивее. Она не переоценивала дочь и отдавала себе ясный отчет в том, что выйти замуж у нее шансов немного. Слишком высокая, угловатая, простушка. Ребята в техникуме дружили с ней, называли хорошим парнем, но ни один не ухаживал. И выпускать из дома жениха было неразумно. Кормила, поила, выхаживала. И испробовала весь арсенал женских ухищрений. Комнаты фронтовикам отвела рядом. Тасина проходная. Платья пооткрытее. И как можно больше оставляла их наедине. Утром выпроваживала на реку, вечером в лесок, днем надолго исчезала. А за едой бесконечные ахи и охи. Как они похожи, как они друг другу подходят, какая они бесподобная пара, и главный мотив — чувство долга.
