— Но вы сами этого не ожидали? — спросил Самойлов.
— Признаюсь, не ожидал. Привык, что мне подчиняются, недооценил возросшую сознательность.
— Еще вопрос. Вы лично тоже убеждены в неправильности вашего, то есть, простите, моего распоряжения?
— Убежден.
— Так какого же черта вы мне не сказали об этом! — вскипел Самойлов. — Почему сразу сдались?
— Я ведь тоже человек, а не кибернетическая машина. Когда на голову обрушивают такое, как эти изъеденные образцы, поневоле голова закружится.
— А у меня какое мнение создалось? — сердито проговорил Самойлов. — Один убежден в своей правоте, а другой поплыл, как… — Он удержался от сравнения.
— Поплывешь, когда тебе преподносят подобный сюрприз. Я был предупрежден и то…
— Кем? — неожиданно жестко спросил Самойлов.
— Это не важно.
— Очень важно. Меня интересует, кто нарушил мое требование — никому ни одного слова.
— Я не могу вам этого сказать. — Брянцев поднялся. — Можно идти?
— Сядьте.
Усевшись, Брянцев закурил папиросу. Какое-то безразличие овладело им. Будь что будет. Снимут — тем лучше. Уедут они с Еленкой куда-нибудь на край света и будут жить потихоньку. Была бы шея — работа везде найдется. Вот и случай представится разорвать тот круг, из которого не вырвешься.
Затянулся раз, второй. Вспомнил о заводском институте, об искателях, которые так нуждаются в его поддержке, чтобы стать прочно на ноги, и стыдно стало. Ну разве можно оставить их на полпути! Нет, не раньше, чем он расхлебает эту историю с антистарителем. Только долго придется ее расхлебывать. Сегодня прилетит Целин, привезет покрышки. Послезавтра машина с их покрышками уйдет в путь и будет колесить месяца три. А молодцы все-таки ребята на заводе — заартачились. И Бушуев проявил неожиданную прыть…
Самойлову и нравился Брянцев, и вызывал у него раздражение. Раздражала не строптивость директора, а его непоследовательность. Он все же основательно подвел, и как сейчас выходить из положения — не придумаешь. Неудобно перед Хлебниковым. Сначала стал на его сторону и возмутился: случай беспрецедентный — директор самовольно изменил ГОСТ и выпускает бракованную продукцию. Это совсем не просто в таком производстве, где каждая шина грозит аварией, человеческими жертвами. А шин уже более двадцати тысяч. Потом принял, Самойлов был в этом убежден, самое правильное решение — вернуться к старой технологии до выяснения вопроса. А теперь, выходит, склоняется на сторону Брянцева. В каком свете он, Самойлов, выглядит? Что подумают о нем Хлебников и тот же Брянцев? И как ему дальше вести себя с ними? По сути дела, нужно было бы настоять на своем решении. Но это не так просто — надо сломать волю коллектива, да и Брянцева второй раз не сломаешь. Очевидно, Хлебников хорошо знает этого упрямца, если настаивал на тактике неожиданности. Личным самолюбием можно было бы и поступиться, но авторитет комитета, тем более только что созданного, подрывать нельзя.
